Являя собой образец законченного психа и видя, что беглецов не догнать, Петр стал вымещать злобу на безвинном автомобиле. Для начала он засадил в него из двух стволов, но этого ему показалось мало. Ухватив ружье, словно дубину за ствол, он выбил уцелевшие стекла. При этом он кричал и плакал.

На шум выглянул испуганный сосед, но выходить не стал, опасаясь последствий.

Петр увидел непрошеного свидетеля, кинулся к забору и стал колотить прикладом.

Заголосили женщины. Бен понял, что погони не будет, и догнал Полину. Испуганная женщина обнаружилась в километре, глаза обычно раскосые и с легким насмешливым прищуром, широко раскрыты.

— Поняла, кто в нас стрелял? — спросил Бен.

— Но почему? Что мы ему сделали?

— Не сделали, но можем. Все дело в том, что мы сделали ошибку, думая, что история закончилась где-то давно в прошлом. Ничего подобного! Она тянется до наших дней, вот почему Базилевский раз за разом летал в этот свой горячо любимый Новоапрельск. Не прошлое он хотел исправить, а настоящее! Надо будет потом сюда вернуться. Успокойся, не сейчас. В нашем времени, — сказав так, он задумался, а будет ли оно, наше время.

24

Вечером они были у «Восхода». Полина сомневалась, подозревая, что это может быть засада, но что-то говорило Бену, что пенсионера до определенной степени можно не опасаться. К тому же это был единственный, кто предложил им деньги. На три рубля можно было неделю протянуть. Старик ждал их, почитывая крохотную газетку с громким названием "За коммунизм". За его спиной был допотопный щит, рекламирующий новый фильм "Чудная женщина". Дополнительной строкой было указано, что фильм цветной. Бен скрипнул зубами. На поверку 70-й год оказался тем, чем и был: тоской смертной, нуднятиной, черно-белым кино. Он уже привык жить совсем на другой скорости. Ходить в костюме Д-Арси и ездить на блестящей лаком машине мимо пестро-разодетых, а скорее раздетых девиц. Видеть на страницах газет сиськи вместо отчетов Политбюро, а по ящику смотреть 44 канала, а не один. Дед увел их за тыльную сторону кинотеатра, серую и облупившуюся, где и состоялся разговор.

— Работа не пыльная. Надо будет последить за человеком, на которого я укажу. Вот аванс, — он протянул рубль.

— Больно ты скорый, дядя, — возразил Бен, жадно поглядывая на рубль. — С чего ты взял, что мы согласимся?

— А что тебе остается? — по привычке грубо буркнул пенсионер. — Денег у тебя нет.

Ночевать есть где? По глазам вижу негде.

— А ты ясновидящий.

Пенсионер пропустил шпильку и молча ждал ответа. Бен с вздохом взял желтенькую купюру и поинтересовался:

— Тот, за кем надо следить, не бандюган? Не прихлопнет он нас как мух.

Предупреждаю, у нас мало опыта по этому делу. Если честно, я больше в конторе сидел, чем филером работал.

Пенсионер никак не отреагировал на шутку, похоже чувство юмора было атрофировано на корню.

— Вам совсем незачем двоим бегать. Дочку я могу пока на жилье отвести.

— Я вам не дочка! — возмутилась Полина. — Никуда я с вами не пойду!

— Нам, пожалуй, лучше держаться вместе, — согласился Бен.

Пенсионер никак не отреагировал на отказ. Не пожал плечами, даже не моргнул. Бен не любил такой тип людей — ни на что не реагирующих, спокойных как стог сена, с не выражающими никаких чувств застывшими лицами. Короче, такими, какими в глупых фильмах обычно показывают закоренелых мафиози.

— Я ничего не обещаю, — честно предупредил Бен. — Если слежку заметят, я не виноват.

— Не заметят. Если вы с ним лицом к лицу сами не столкнетесь.