Инспектор ГАИ прапорщик Игорь Копейкин зубами выгрыз себе хлебное место. Участок дороги рядом со Шлюзовым поселком пребывал в отличном состоянии, одновременно имея ограничение по скорости в двадцать километров. Ходили легенды, что ограничение поставил еще старый начальник ГАИ, которого хотели привлечь за взятки, но который пропал без вести. Так или иначе, Копейкину пришлось выдержать нешуточный бой с несколькими другими прапорщиками, которые тоже метили на это место. Пришлось пообещать увеличить обычную долю в двадцать процентов начальнику отделения, но место того стоило. До полуночи Копейкин поймал восемнадцать водителей за превышение, а под протокол взял лишь одного.

Спрятав машину на газоне, Копейкин закрепил на крыше радар, направленный на начало ровного участка в метрах двухстах. В кабине на мониторе служебного компьютера, переделанного под прием телепередач, красивая товарного вида девушка пела "Я пойду туда, я пойду сюда", и настроение у Копейкина было благостное и умиротворенное. Он как раз вдумывался, имеется ли в словах певицы (господи, какие у нее буфера, он обожал этот клип) сексуальный смысл, когда часы пробили двенадцать, и диктор Морского радио стал зачитывать прогноз на грядущий день.

Погода обещала отсутствие волнения, и Копейкин подумывал, не соврать ли завтра жене про срочное дежурство, а самому выйти в море на яхте и, как положено, отодрать на палубе любовницу. Сладострастные видения перед внутренним взором инспектора прервала тренькание радара, и прапорщик, размахивая фалоимитатором, побежал к дороге, словно питбуль по команде "Фас!", даже не взглянув на показания радара, показывающего ни много, ни мало восемьсот километров в час.

Из темноты надвигалось нечто крупное, залитое огнями, и у инспектора сладко заныло сердце, когда ему на секунду подумалось, что это мог быть подарок судьбы в виде джипа. Он нежно вложил в масляные губы любимый свисток. В это время под свет фонаря и вкатил диковинный, виденный Копейкиным разве что в революционных фильмах паровоз. Из трубы вырывался седой дым, а спаренные железные колеса елозили по асфальту. Копейкин не только забыл дунуть, он едва не проглотил этот самый свисток. Колеса сначала встали, а потом зверски закрутились в обратную сторону, тормозя и останавливая поезд. Паровоз остановился в нескольких шагах от инспектора и с душераздирающим воплем стравил лишний пар из топки, инспектор, полностью утративший контроль тоже стравил, только в фирменные штаны с лампасами.

С поезда спустились двое — мужчина и девушка. Паровоз издал, как положено гудок и двинулся дальше. Больше всего инспектора поразили такие мелочи, навроде гудка, ему словно говорили, что все в порядке, так и должно быть. Из окон махали дети, в некоторых вагонах пели, но весь состав промелькнул очень быстро. Мелькнул красный фонарь на последнем вагоне, и все стихло. Мужчина подошел к инспектору и поинтересовался, где они. Копейкин радушно заулыбался в ответ, на самом деле он напрочь забыл даже название города. Мужчина пожал плечами и вынужден был подойти к машине, где констатировал по номеру региона, что они попали по назначению.

Копейкин впал в ступор, так и не поняв, куда парочка делась после этого.

Возможно, на другом поезде уехала. Единственное, что он понял, что ему нужны свидетели. …В Алге долго ходили легенды об инспекторе, который останавливал водителей на шоссе и спрашивал, не встречали ли они по дороге поезд.

Из-за позднего времени и отдаленности бара «Москит» посетителей было немного.

Деревья царапали окна невидимыми в ночи ветками.

— Ты уверена, что он приедет именно сюда? — в который раз уточнил Бен.

Полина была уверена. Как оказалось, Афинодор жил на Советской, машины у него никогда не было, и перед баром располагалась ближайшая троллейбусная остановка.