Никакой таблички на двери не было. Дверь не была опечатана, как он мог бы ожидать, учитывая «отсутствие присутствия» наследников. Он позвонил, сам не зная зачем. Неожиданно из глубины квартиры послышались шаги, легкий женский смех… Дверь распахнулась. На пороге стояла немолодая дама с бульдожьим подбородком и серыми, навыкате, глазами, облаченная в шелковый халат.

— Антоша? — весело спросила женщина и, не услышав ответа, подслеповато прищурилась: — А… вам кого?

— А вы, простите, кто? — в свою очередь поинтересовался Игорь.

— Вы кто? Что вам надо? — теперь уже резким, неприятным голосом осведомилась дама.

— Я?.. В этой квартире проживали мои родственники, дед и бабушка. А вы, простите, кто? — растерялся Бобровников.

— Я хозяйка, а вы пьяный мужик, который лезет в чужую квартиру! — Женщина повела носом и добавила: — Если не уберешься вон, я сейчас милицию вызову!

Дверь захлопнулась. Игорь Андреевич ошеломленно застыл. Вот тебе и сходили за хлебушком. Как говорится, здравствуй, Родина! М-да… Определенно неладно что-то в Датском королевстве…

Супруги Ратнеры подъехали к зданию клиники на улице Робеспьера. Борис Львович долго искал место для парковки — в выходной день вся улица была запружена автотранспортом.

Наконец джип удалось пристроить в одном из близлежащих переулков, супруги направились к нарядному фасаду, выкрашенному в бело-персиковые тона.

Лечащий врач Льва Давидовича, доктор Никитенко, дежурила по клинике. Инна предложила совместить еженедельное совместное посещение Левы и беседу с его лечащим врачом. Благо в выходной день у Елены Вячеславовны достаточно времени для обстоятельного разговора.

В палату их проводила миловидная барышня с ресепшн, там находилась приветливая медсестра. Лев Давидович, чистенький, благообразный, полусидел в постели, глядя в окно бессмысленно-тоскливым взором. У Бориса сжалось сердце при виде отца. Несмотря на внешнюю ухоженность, Лева стремительно худел и уходил в полное безумие.

— Лев Давидович! К вам пришли, — ласково окликнула старика медсестра.

— Кто это? — Ратнер недоуменно разглядывал вошедших.

— Папа, это мы с Инной, — поспешил ему на помощь Борис.

— Здравствуй. А кто это с тобой?

— Инна.

— Инна? А кто это?

— Моя жена, папочка, твоя невестка.

— Невеста? Чья невеста?

— Я не невеста, я жена вашего сына, Лев Давидыч, вы что, не узнаёте меня?

— А… Ты уборщица, да?

— Какая уборщица?

— Ну… Ты где-то что-то убираешь, я помню…

— Ну… В определенном смысле я, конечно, уборщица, — съязвила Инна, глянув на мужа.

Тот ответил ей полным ненависти взглядом: и здесь не может удержаться, стерва!

— А ты уборщицын муж?

— Я твой сын, папочка.

— Сын… Не помню.

— Ты хорошо выглядишь, молодцом! Мы тебе вкусненького принесли… Инна, достань!

Инна Яковлевна полезла в сумку, начала выставлять на тумбочку пластиковые контейнеры.

— Не надо! — взвизгнул старик. — Убери! Я знаю, ты хочешь меня отравить!

— Папа! Ну что ты такое говоришь? — Борис погладил старика по руке.

— Не трогайте меня! — снова взвизгнул тот и забился в угол кровати.

Борис беспомощно взглянул на медсестру.