Он вспомнил, как несколько охотничьих отрядов не вернулось в селение, и его желудок сжал болезненный спазм.

«Если ты не можешь произнести какое-то слово, ты даешь ему власть над собой, – сказал себе Дуротан. Его кулаки так крепко сжались, что на ладони, держащей Секач, появились синяки. – Назови то, чего ты боишься, и станешь его хозяином».

– Плоть Нокрара они тоже забрали, – сказал он. Голос его не дрогнул. – А вот других – в том числе детей, – я думаю, взяли в плен. В качестве еды про запас.

– Тогда, – ответила Драка, как и он, прямо, – возможно, они еще живы.

У Дуротана и всех остальных была только одна цель, когда они пустились в путь тем утром. Они ехали, чтобы догнать покинувших клан беглецов. Теперь их целью стала операция по спасению.

– Красные Ходоки пешие, а мы скачем верхом, – сказал Дуротан. – Мы их найдем. А когда найдем… они умрут. Лок’тар! – крикнул он, и Северные Волки подхватили его клич. Их голоса зазвенели в неестественной тишине. Без сомнения, Красные Ходоки их услышали.

Дуротану было все равно. Пусть знают, что их ждет.

Пусть знают, что Северные Волки скоро придут.

Запах крови товарищей по стае тревожил ноздри волков, и они бежали изо всех сил. Всадники крепко держались на их спинах, полностью положившись на этих великолепных громадных белых животных. Волки бежали быстро и упорно, как всегда, когда преследовали добычу, но Дуротан чувствовал напряжение Острозуба. Это была совсем другая охота, и они оба – и волк, и орк – это знали.

Первым поднимающуюся в небо извилистую струйку дыма заметил Гурлак – она была такой тонкой, что Дуротану пришлось тщательно всмотреться, чтобы ее увидеть. Ветер сменил направление, и желудок Дуротана сжался: вождь явственно почуял запах жареного мяса. Он мог бы показаться аппетитным, если бы Дуротан не знал о происхождении этого мяса.

Как и отец до него, Дуротан гордился своей рассудительностью, а не только ловкостью в бою. Его редко обволакивал дурман жажды крови, но сейчас она обрушилась на него со всей силой. Он даже не сознавал, что издает боевой клич, пока у него не запершило в горле, – вождь даже не слышал собственного голоса. Другие орки подхватили этот клич. Их волки, почуяв нетерпение всадников, пригнули головы и побежали со всей быстротой, на которую были способны.

Следы Красных Ходоков говорили о том, что тех двенадцать, но пятеро Северных Волков даже не замедлили хода. Они вырвались из леса на открытое пространство и увидели лагерь, который был всего лишь временной стоянкой в снегу. Кровожадный дурман развеялся на короткие мгновения, и Дуротан успел заметить план расположения лагеря: яма для костра в центре, на костре полупрожаренные куски мяса, груда окровавленных волчьих шкур, туго набитый мешок, из которого уже натекли красные и красно-черные лужи, и связанные вместе, точно хворост для растопки, пропавшие Северные Волки. Живые.

Те Красные Ходоки, которые убили Гарада, внушали ужас. Они макали ладони в кровь животных и раскрашивали ею свои тела и лица. Но те, которые сейчас повернулись к Северным Волкам, сами были похожи на животных. «Нет, не на животных», – поправил себя Дуротан. Животные – создания природы. А те, кто стоял перед ним, походили на оживший ночной кошмар.

На телах убийц было не просто несколько засохших отпечатков кровавых ладоней. Они носили кровь, как одежду. Слой за слоем она покрывала засохшей коркой груди, руки и ноги. Невозможно было догадаться, какой цвет имела эта кровь раньше, когда ее пролили, и как давно Красные Ходоки носят ее на своих телах.