-  Вот к людям выйдем, чего ни то спросим пожевать, - сказал Вторуша, соскребая со стенок горшка остатки каши.

    -  Это если выйдем. Ты, как я понял, в первый раз этой дорогой едешь?

    -  Этой - в первый, - подтвердил Вторуша, - а так, где только ни ездили с братом. В позапрошлый год аж до Ладоги добрались, во куда занесло! Хорош город, ох хорош! Стены каменные, народ справный, только вот комары уж больно лютые. Прямо до полусмерти заедают. Мы там с братом меха торговали. Там, если разом взять - дешевле выходит, чем у своих. Да и зверь там нагульный, пушистый. Вот, взяли пушнину, зиму ее сберегли, а в прошлый год в Киеве продали. Хорошо продали, да только Тиша мне и сказывает: давай, грит, брат, в другой раз хазарам отвезем. А и то верно - сколь потеряли, пока с казной расплатились, да подорожные, да подати, да…

    Олег уже понял, что налоги у Вторуши - любимая тема. Он откинулся на мехах, раскинул руки.

    «Я бы, пожалуй, не смог, - подумал он, - так вот разъезжать: здесь купил, там продал. То ты с наваром, то прогорел. С другой стороны - от таких, как Вторуша, очень многое зависит. Ведь если вспомнить, все новые земли купцами открыты. Что Марко Поло, что Афанасий Никитин. Писсаро, Колумб, Кортес - это, конечно, другая песня, но все равно ради наживы ребята за моря плыли».

    -  …он у меня ушлый, палец в рот не клади. А если что - и оборониться может, - бубнил купец, - я все больше миром договориться, а Тиша - нет. Уж сколь было: я ему - давай заплатим, откупимся, а он за меч. Умеет, что говорить.

    Середин приподнялся на локте. Зной спал, земля отдавала накопленный жар, тени на дороге посинели, предвещая закат солнца.

    -  …вот под Муромом, помню…

    -  Погоди, Вторуша, погоди. Брат твой левша, мечом владеет, борода такая окладистая, в рыжину отдает, да?

    -  Есть такое, - усмехнулся купец, - как лис по осени, когда шкурка к холодам линяет. Что, встречал, может?

    Олег вздохнул.

    -  Не догонишь ты брата, купец.

    -  Как так не догоню, может на день-два впереди нас Тиша. Вот не далее. Уж мы с мужиками так поспешали, что…

    -  В деревне еще один обоз был, и купцы мертвые. Один, видно, дольше всех бился, но и его сгубили. Меч у него короткий в левой руке, борода с рыжинкой…

    Вторуша бросил вожжи, лошадь встала.

    -  Что ж ты молчал? А что везли купцы?

    -  Мед, зерно, посуду. Ну, там, чашки-плошки, туеса, лапти.

    -  Нет, не может быть, - купец замотал головой, - не он это. А лицо? У Тишки шрам через бровь, короткий такой, рваный. В Ладоге…

    -  Съели у него лицо, Вторуша. Не узнать было. Что помню - перстень у него на пальце, оберег. А может, не оберег. Серебряный перстень с крестиком.

    -  Эх… - Вторуша схватился за голову, - что ж за жизнь такая?

    Он сполз с воза, незряче переступая, добрел до обочины и повалился в траву. Олег отвернулся. Что скажешь… Пока купец сам горе не пересилит - никакие слова не помогут. Лошади стояли, опустив головы, вечерний ветерок трепал листья осин и берез.