|
Потом, когда он заболел, мне устроили выволочку – почему я без разрешения вбежал к нему в детскую. Когда Аларику стукнуло четыре года, я вызвал гнев мачехи тем, что под мою песню он тут же засыпал, а у нее, сколько она ни уговаривала мальчишку, ничего не получалось. – Бард печально потряс головой, горько улыбнулся. – К отцу все приставала, требовала, чтобы прогнал меня с глаз долой. И вместо того, чтобы навести порядок в собственном доме, как и должен поступить мужчина, отец предпочел мир в постели. Так меня разлучили с родным домом и братом.
Наступило молчание, потом Джереми неожиданно порывисто схватил друга за руку и крепко пожал ее. – Ну и ладно! – воскликнул он. – Зато теперь у тебя появились еще двое братьев. Скоро мы все породнимся. Бард слабо улыбнулся: – Королева Ариэль любит меня так же, как и моя мачеха. Уверен, она найдет способ, чтобы настроить против меня Карлину и, возможно, вас обоих. Я не виню отца, исключая разве то, что он слишком внимательно слушает женщин. Клянусь Зандру, пусть мне ноги поотрывают, если я когда‑нибудь подчинюсь бабе. Белтран рассмеялся: – Только, Бард, не надо выступать в роли этакого женоненавистника. Слушай, что говорят девушки, и поступай наоборот. В ночь, когда ты ляжешь в постель с Карлиной, будет столько слез, что можно затопить все королевство. – О, что касается этого, – Бард попытался принять веселый вид, – я прислушиваюсь к словам женщин только в одном месте, ты можешь угадать где… – И еще, – подхватил Белтран, – когда мы были маленькими и играли вместе, помню, ты всегда прислушивался к тому, что говорила Карлина. Стоило ей только попросить, тут же срывался с места… Помнишь, когда ее котенок залез на дерево и не мог спуститься? И когда мы с сестрой ссорились – я скоро выучил это, – мне следовало немедленно драпать, чтобы ты не поколотил меня. Ты всегда принимал ее сторону. – Ну, Карлина! – Бард по‑настоящему повеселел, в глазах затеплился огонек. – Карлина не похожа на других женщин. В ней ничего общего со шлюхами, живущими здесь. Когда я женюсь на ней, уверяю, ни разу не изменю ей. Ей не надо будет окружать себя толпой колдуний, чтобы удержать мужа. Она с первого же дня, как я оказался в замке, отнеслась ко мне по‑доброму. – Мы все отнеслись к тебе по‑доброму, – возразил Белтран, – но ты первое время ни с кем не желал разговаривать и только грозился, что поколотишь нас… – Что было, то было. Карлина дала мне почувствовать, что на белом свете все‑таки есть кто‑то, кому небезразлично, жив я или умер. Ее я никогда не колотил. Теперь вот как вышло – твой отец отдает ее мне в жены. Никогда бы не подумал, что сумею выиграть такой приз. Это я‑то, бастард!.. Леди Джерана сумела лишить меня дома, отца и брата, но теперь, хвала богам, я нашел свой дом здесь. – И в придачу Карлину, – пошутил Белтран. – Я бы такую никогда не взял в жены: тощая, кожа да кости, к тому же еще лицом смугла. Настоящее пугало, какое выставляют в поле, чтобы отпугивать ворон. Бард мягко заметил: – Я и не думал, что брат сумеет оценить красоту сестры. Впрочем, меня менее всего волнует, насколько она хороша. Рыжеволосый Джереми на мгновение замер – как и все Хастуры, он обладал сильным лараном и умел читать чужие мысли. Для этого Джереми не нуждался в матриксе, которым пользуются чародеи. Юноше стоило лишь прислушаться, сосредоточиться на Барде – собственно, и этого не надо было делать. Молодой воин неожиданно разволновался, мощный поток страсти буквально хлестал из его сознания. Вот почему Джереми опешил. «Сколько их, баб, на белом свете, и все годятся для постели. Карлина же совсем другая. |
