Все примолкли. Джереми, ни слова не говоря, завязал шнурок, затем подал поднявшемуся Барду меч и кинжал, помог застегнуть пояс.

Наконец Бард подал голос:

– Я только солдат. Что я знаю о других способах проявить храбрость? Ничего… – Он набросил на плечи парадный плащ, тоже ярко‑красного цвета, под стать шнурку. – Я бы сказал, что предстоящая церемония тоже требует определенного мужества, хотя дело‑то чепуховское, а вот поди ж ты! Все что‑то робею… Лучше уж с мечом в руке сойтись лицом к лицу с врагом…

– Что это за разговоры о врагах, сводный брат? Какие враги у тебя могут быть в замке моего отца! Ну скольких молодых людей твоего возраста отец отличил красным шнурком и тем более доверил нести королевское знамя во время сражения? Когда же ты, спасая жизнь королю, в битве в Снежной долине сразил дома Руйвена из Серраиса и его оруженосца…

Бард пожал плечами:

– Госпожа Ариэль не очень‑то жалует меня. Это по ее просьбе свадьбу заменили обручением. Она недовольна, что не ты заслужил награду после битвы.

Белтран усмехнулся.

– Мне кажется, так ведут себя все матери. – Он помолчал, потом отважился продолжить: – Ей мало, что я принц, что в конце концов мне достанется отцовский трон. Ко всему этому я еще должен быть прославленным воином. Или, может, – Белтран широко улыбнулся, решил, по‑видимому, обратить все в шутку, хотя в его словах – Бард отчетливо почувствовал это – прозвучала некоторая горечь, – она считает, что твои слава и отвага способны затмить в глазах отца мои достоинства…

– Послушай, Белтран, у тебя были те же учителя, что и у меня. Что мешает тебе получить награду за храбрость? И тебе со временем выпадет удача. На войне судьба переменчива, как и удача в сражениях. Мне так кажется…

– Нет, – грустно усмехнулся Белтран, – воином надо родиться, ратное дело не для меня. Вряд ли я когда‑нибудь отличусь на поле боя. Единственное, что остается, – это попытаться не уронить честь и сохранить шкуру в целости и сохранности, для чего я должен уметь разделаться с каждым, кто захочет попробовать ее на прочность.

Бард засмеялся и заметил:

– Поверь, Белтран, это как раз то, к чему стремлюсь и я.

Однако принц помрачнел и вздохнул:

– Что ни говори, Бард, но все же есть мужчины, которые рождаются воинами; есть такие, кто способен им стать, – я же не из тех и не из других.

Джереми вмешался, заговорил веселее – видимо, решил отвлечь друга от печальных мыслей:

– Тебе, Белтран, вовсе нет необходимости быть знаменитым воином, перед тобой другое поприще – в скором времени ты станешь правителем Астуриаса и тогда сможешь нанять солдат, какие тебе по нраву, – храбрых, ловких… Ну, каких захочешь… Лишь бы честно служили. Кому в таком случае будет интересно, как ты владеешь мечом? Всем будет важнее знать, как ты управляешься с наемниками и сколько их у тебя, сильны ли твои лерони… Придет день, и однажды ты возьмешь меня на службу в качестве ларанцу. Как считаешь, может такое случиться?

Джереми использовал древнее слово, означающее колдун, и Белтран, рассмеявшись, хлопнул друга по плечу.

– Замечательно! Значит, у меня уже есть свой чародей и витязь!.. Ну, тогда мы втроем, управляя Астуриасом, сокрушим всех наших врагов! Боюсь, что этот день – боги, будьте милостивы к нам – еще долго не наступит. Джереми, пошли своего пажа – пусть тот посмотрит, не прибыл ли дом Рафаэль, отец Барда?

Джереми махнул рукой, молоденький слуга со всех ног бросился к двери, но Бард остановил его.

– Не беспокой ребенка, – обратился он к Джереми. – Он не приехал и не приедет.