– Конечно, конечно, я немедленно отправлю гонца, – ответил Бард и неожиданно для самого себя зарыдал. Слез он уже не стыдился… – Но послушают ли они мужчину?

– Не ради короля Астуриаса. Может, ради меня. Если они будут знать, что это именно я прошу, сестра Лириэль…

– Но кто сможет одолеть заклятья, которые наложены на берега озера, и не свихнуться, Карли? – Тут он внезапно замер.

– Неужели у тебя в армии нет меченосиц? – ответила Карлина. – На них чары не подействуют. Они будут находиться под защитой Аварры.

– Они оставили меня, Карли, – ответил Бард и опустил голову. – Я порасспрошу сержантов, может, кто‑нибудь из них знает, где их разыскать.

– Только поторопись, Бард. Пусть она скачет всю ночь и передаст мое послание. Пусть сестры поспешат…

Бард хотел напомнить, что в своей армии он не должен никого просить, однако остановил себя. Время ли сейчас заниматься выяснением прав командира и подчиненного.

– Я немедленно отправлю гонца, – сказал он и решительно направился к выходу. Карлина долго, с недоумением смотрела ему вслед. Что‑то странное творилось не только в Астурийском королевстве, но и с самим Бардом.

Бард вышел во двор и отправился к конюшням. Шел размашисто, дышалось легко… Оказывается, он совсем не знал Карлину. Ни слова упрека, сколько благородства, вот только вначале отпрянула в страхе. Конечно, у нее был повод закатить скандал, но как бы все это выглядело на фоне происшедшей трагедии?

Один из его сержантов рассказал Барду, что, когда наемницы из Ордена собрались уезжать, они были вынуждены – так, по крайней мере, говорят – оставить одну из своих подруг и вместе с ней осталась меченосица, чтобы присматривать за ней. Той девушке досталось больше всех, она была совсем плоха… Поселились они в палатке возле самого лагеря, там, где жили следовавшие за солдатами шлюхи и армейские прачки. Бард тут же распорядился, чтобы меченосиц разыскали, привели к нему – мол, есть срочное задание. За него будет хорошо заплачено… Потом остановил посыльного. Это дело он должен уладить сам.

Бард долго плутал по лагерю. Здесь тоже были заметны следы нападения, однако в поле сила мысленных ударов была значительно ослаблена. Были раненые, в подавляющем своем числе легко, за ними приглядывали их товарищи и кое‑где женщины. Кое‑кто из девиц в веселом квартале зазывно улыбался ему – видно, в такой темноте не узнали командующего. Эти палатки, обилие женщин в нижней одежде напомнили ему былые дни, Лилу, ее сына. Он достойно с ней обошелся, дал деньги – не то что с другими. Да и Лила не чета всей этой лагерной швали.

«Да, многим женщинам я принес страдания. Что теперь жалеть – я от них тоже натерпелся. Они же не ангелы. И обворовывали, и сбегали… Что теперь вспоминать».

Его посетило чувство, что его вина не более тяжка, чем любого другого мужчины в этом мире.

– Эй, капитан! – позвала его одна из девиц. – Не желаете ли горяченькой? Можно неплохо развлечься!

Бард отрицательно потряс головой, улыбнулся – она, по‑видимому, сочла, что какой‑то офицер забрел сюда в поисках ласк.

– Нет, девочка, не сегодня. У меня есть более важные дела. Скажи, ты не знаешь, где живут сестры‑меченосицы?

– Да какое с ними удовольствие, с этой парочкой! У них вместо поцелуев кинжалы. Генерал распорядился, что тому не поздоровится, кто посмеет к ним прикоснуться.

Бард дружески улыбнулся:

– Дел много, красотка. Сейчас не до этого.