– Было время, и на этих землях царил мир – тогда здесь властвовали короли из рода Хастуров. А теперь на месте обширного государства появились сотни мелких владений, постоянно враждующие из‑за того, что их правители просто не в состоянии договориться друг с другом. Неужели вы верите, что именно таким путем мы придем в будущее?
Бард улыбнулся и ответил:
– Мир существует сам по себе, госпожа Мелора. Что от нас зависит? Все уже который год идет своим чередом.
– Нет, события свершаются по воле людей. Их воля, стремления, нужды, потребности управляют миром. Люди в состоянии изменить ход истории. Если им хватит разума. И конечно, мужества. Ну да!..
Юноша рассмеялся. Теперь Мелора вовсе не казалась уродливой или чрезмерно толстой. Наоборот, в ней вдруг отчетливо проступила какая‑то скрытая привлекательность. У нее были чудные глаза… Как у червина…[14] Легкий румянец окрасил пухленькие щечки. Бард с удивлением обнаружил, что не может наглядеться на лерони. От нее исходило необъяснимое, кружащее голову тепло; он на мгновение подумал, что с ней, должно быть, приятно позаниматься любовью. Она, верно, не примется рыдать, как эта дура Лизарда, а скажет что‑нибудь толковое, проникающее в душу.
– Да, это был бы неплохой мир. По крайней мере, каким вы его описали, госпожа Мелора. Жаль, что по важным государственным вопросам не советуются с женщинами. Возможно, это позволило бы избежать многих бед.
В этот момент Бард заметил, как Белтран направил коня к ним. Командир извинился перед лерони и поскакал к принцу.
– Мастер Гарет сообщил, что их лагерь вон за тем лесом, – сказал тот. – Нам следует остановиться – лошадям надо отдохнуть, солдатам перекусить. Затем с помощью этой ясновидящей девицы установить, как лучше их атаковать.
– Верно, – согласился Бард и тут же отдал необходимые распоряжения. Люди забегали – в преддверии неизбежной атаки никто не ворчал, не огрызался. Бард, опасаясь внезапного нападения, собрал людей в тесный кружок. Ветераны начали пожимать плечами – куда уж их атаковать! Неужели наемники совсем разум потеряли?
– Все возможно, – ответил командир. – Надо быть готовыми к любым неожиданностям. Согласен, что атака противника маловероятна. Им нельзя оставлять караван без охраны, да и по снегу особенно не разгонишься.
Он спешился и первым делом задал коню корм – подвесил к морде суму с зерном. Белтран, стоявший рядом, съязвил:
– Я вижу, ты испытываешь сердечную склонность к одной из этих лерони. Ты, конечно, известный у нас обольститель, но ты бы мог подобрать что‑нибудь более приличное, чем эта толстая корова. Она так глупа на вид!
Бард не согласился:
– Нет, она в общем‑то ничего. В своем роде, так сказать. А вот голосок у нее действительно сладкий. И что бы о ней ни говорили, она далеко не глупа.
Белтран иронически засмеялся:
– Глядя на тебя, я все больше и больше убеждаюсь, что старая пословица права – когда лампа потушена, все женщины одинаковы. Я смотрю, ты готов приударить за любой юбкой. Ты так соскучился по женскому обществу, что не прочь влезть и на толстую лерони?
Бард рассердился:
– Даю слово, что у меня и в мыслях ничего подобного не было. Голова забита предстоящим боем – как незаметно перебраться через холм, не встретят ли нас залпом клингфайра или каким‑нибудь колдовством. Я оказывал Мелоре знаки внимания потому, что она дочь мастера Гарета. Клянусь небом, сводный брат, лучше займись подготовкой атаки, ведь именно первый удар решит дело.
Шлем Барда был приторочен к седлу. Командир надел его и начал застегивать пряжки. Потом, словно вспомнив, выпустил сзади перетянутую красным шнуром косичку. Белтран медленно, словно заторможенный, последовал его примеру. |