|
Когда кортеж приблизился к заставе, он был встречен восторженными возгласами: "Да здравствует король!", "Да здравствует королева!". Кое-кто крикнул: "Да здравствует Мазарини!", но крик этот тотчас же заглох. Процессия направилась к собору Богоматери, где должна была быть отслужена месса. Все население Парижа высыпало на улицу. Швейцарцы были расставлены по всему пути от Сен-Жермена до Парижа. Но путь был длинный, швейцарцы стояли шагах в шести - восьми друг от друга, так что представляли весьма недостаточную защиту, и цепь нередко разрывалась от напора толпы, после чего сомкнуться ей было не так-то легко. Каждый раз как толпа прорывалась сквозь цепь, с самыми добрыми чувствами, из желания взглянуть поближе на короля и королеву, которых парижане не видали целый год, Анна Австрийская с тревогой поглядывала на д'Артаньяна, не тот успокаивал ее улыбкой. Мазарини, израсходовавший тысячу луидоров на то, чтобы народ кричал: "Да здравствует Мазарини!", и слышавший этих возгласов не больше чем на двадцать пистолей, тоже с тревогой поглядывал на Портоса, но его гигантский телохранитель отвечал ему великолепным басом: "Будьте спокойны, монсеньер", и Мазарини в конце концов успокоился. У Пале-Рояля толпа стала еще гуще. Она хлынула на площадь из всех прилегающих улиц, и весь этот парод, стремившийся к королевской карете, походил на широкую бурную реку, шумно текущую но улице Сент-Оное. Когда кортеж показался на площади, она огласилась криками: "Да здравствуют их величества!" Мазарини высунулся из экипажа; два или три голоса крикнули: "Да здравствует кардинал!", но их тотчас же заглушили свистки и гиканье, раздававшиеся со всех сторон. Мазарини побледнел и поспешил откинуться в глубину кареты. - Канальи! - проворчал Портос. Д'Артаньян ничего не сказал, а только покрутил свой ус особенным жестом, означавшим, что хорошее гасконское настроение начинает покидать его. Анна Австрийская нагнулась к молодому королю и шепнула ему на ухо: - Скажите несколько милостивых слов господину д'Артаньяну, сын мой. Молодой король высунулся из экипажа. - Я сегодня еще не поздоровался с вами, господин Д'Артаньян, - сказал он, - но я узнал вас. Вы стояли за пологом моей кровати, когда парижане хотели посмотреть, как я сплю. - И если ваше величество мне разрешит, я всегда буду возле вас, когда вам будет угрожать какая-нибудь опасность. - Барон, - сказал Мазарини Портосу, - что сделаете вы, если эта толпа ринется на вас? - Я перебью столько людей, сколько смогу, монсеньер. |
