|
К тому же я предвижу, что вы будете участвовать во фландрской кампании. Вам придется, увы, провести ее, чтобы исполнить свой воинский долг и заслужить меня, любящую вас так нежно. О боже, я ведь вас очень люблю. К чему теперь это скрывать от вас? Приходите же, чтобы я увидела, так ли вы счастливы, как ваша Диана". - Да, да, счастлив, очень счастлив! - громко воскликнул Габриэль, прочитав письмо. - И чего же теперь недостает моему сердцу? - Уж конечно, не присутствия вашей старой кормилицы, - раздался голос Алоизы, до этого мгновения безмолвно сидевшей в темном углу комнаты. - Алоиза! - закричал Габриэль, бросаясь к ней в объятия. - Алоиза, ты не права, тебя мне очень недостает! Как твое здоровье? Ты совсем не изменилась. Поцелуй меня еще раз. Я тоже не изменился, по крайней мере сердцем. Меня очень тревожило, что ты так долго медлила. Что тебя задержало? - Проливные дожди размыли дороги, ваша светлость, и если бы не ваше взволнованное письмо, то мне бы и век не собраться к вам. - О, ты хорошо сделала, что поспешила, Алоиза, отлично сделала, оттого что счастье в одиночестве - не полное счастье! Видишь письмо, только что полученное мною? Оно от Дианы. И она мне пишет... Знаешь, что она пишет мне? Что препятствия, мешавшие нашей любви, можно будет устранить; что король уже не требует от Дианы согласия на брак с Франциском де Монморанси; наконец - что она любит меня. Она меня любит! И ты здесь, я могу поделиться с тобой своею радостью, Алоиза! Скажи теперь, не достиг ли я в самом деле вершины блаженства? - А если все-таки, монсеньер, - спросила Алоиза, все такая же грустная и сдержанная, - если все-таки вам пришлось бы отказаться от госпожи де Кастро? - Это невозможно, Алоиза! Говорю же тебе: все затруднения исчезают точно сами собой. - Преодолеть можно затруднения, исходящие от людей, - возразила кормилица, - но не те, что исходят от бога, монсеньер. Вы не сомневаетесь, конечно, что я вас люблю и не пощадила бы своей жизни, чтобы оградить вас от малейших забот. Ну так вот, если бы я сказала вам: не дознавайтесь, почему я об этом прошу, монсеньер, но откажитесь от брака с госпожой де Кастро, перестаньте встречаться с нею, во что бы то ни стало подавите в своем сердце любовь, ибо вас разделяет страшная тайна, открыть которую не просите меня в ваших же интересах, - если бы я с такой мольбою валялась у вас в ногах, монсеньер, то что бы вы ответили мне? - Если бы ты, Алоиза, не приводя доводов, потребовала от меня покончить с собою, я бы послушался тебя. Но любовь не подчинена моей воле, кормилица, ведь она тоже исходит от бога. - Господи, да он кощунствует! - воскликнула кормилица, молитвенно сложив руки. - Но ты-то видишь: он не ведает, что творит! Прости его, грешного! - Алоиза, ты приводишь меня в смятение! Не держи меня в смертельной тревоге! Ты должна мне все рассказать. |
