|
Но Габриэль, заранее готовый к неравной борьбе между пылкой страстью и ледяным тщеславием, начал довольно спокойно: - Герцогиня, я понимаю дерзость и тщетность моей просьбы, с которой осмеливаюсь к вам обратиться. Но в жизни случаются иной раз такие важные, такие крайние обстоятельства, что под их влиянием становишься выше обычных условностей и невольно пренебрегаешь обычными приличиями. И вот я стою перед одним из страшных определений судьбы, сударыня. Человек, говорящий с вами, вручает вам свою жизнь, и, если вы безжалостно отнесетесь ко мне, я погибну. Госпожа де Валантинуа, казалось, застыла в немой неподвижности и не сводила с Габриэля недовольного, удивленного взгляда. - Вы знаете или, может, не знаете, герцогиня, - продолжал он, стараясь не поддаваться обескураживающему воздействию этого нарочитого молчания, - что я люблю госпожу де Кастро, люблю ее глубокой, пылкой, необоримой любовью. Легкая усмешка Дианы де Пуатье словно говорила: "А мне-то что до этого?" - Я заговорил об этой переполняющей мою душу любви, герцогиня, дабы иметь повод сказать, что я преклоняюсь перед нею, обожествляю ее как наитие свыше. Сердце, которое она посетила, становится чище, возвышеннее, ближе к небу... Диана де Пуатье переменила позу и, полузакрыв глаза, небрежно откинулась на спинку кресла. "Куда он гнет со своею проповедью?" - думала она. - Таким образом, вы видите, что любовь для меня святыня, - продолжал Габриэль. - Более того, она всесильна в моих глазах. Пусть бы даже супруг госпожи де Кастро был еще жив, я любил бы ее и даже не старался бы подавить в себе это непобедимое чувство... Только надуманная любовь поддается укрощению, истинная же не слушает приказов, и спастись от нее нельзя. Поэтому и вы, сударыня, вы тоже не защищены от вторжения в вашу душу истинной страсти... Герцогиня де Валантинуа по-прежнему молчала. Лишь насмешливое изумление светилось в ее глазах. Габриэль заговорил с еще большим жаром, точно желая смягчить это каменное сердце. - Король был восхищен вашей дивной красотой, вы - тронуты его любовью, но сумело ли ваше сердце ответить ему взаимностью? Увы, нет... И вот однажды вас увидел красивый, доблестный и преданный дворянин. Он влюбился в вас, и страсть его нашла отклик в вашей душе, не сумевшей отозваться на страсть короля. В самом деле, разве титулы покоряют сердца? Кто может вам помешать в один прекрасный день великодушно и с чистой совестью предпочесть подданного господину? Не знаю, как другие, но я настолько понимаю благородство чувства, что никак не могу поставить в вину Диане де Пуатье, при всей любви к ней Генриха Второго, любовь ее к графу де Монтгомери. Диана порывисто приподнялась и широко раскрыла свои большие зеленые и ясные глаза. - Что ж, вы располагаете вещественными доказательствами этой любви? - обеспокоенно спросила она. |
