|
Когда мы все ушли на кухню, он вышел из теплицы, поднялся наверх и кое что проверил. Я не был удовлетворен тем, как полиция произвела обыск. – Он помахал листком бумаги. – И вот доказательства моей правоты! Где вы нашли эту записку, Сол? Тот ответил, не моргнув глазом: – Под матрацем на кровати в комнате мистера и миссис Имбри. Дора и Пэйл разом заговорили, Пэйл пошел на Сола, но моя рука его остановила. – Спокойнее, – посоветовал я ему, – мистер Пензер не сказал, КТО положил туда записку, а лишь ГДЕ он ее нашел. – Что это такое? – возмущенным и вместе с тем дрожащим голосом спросила миссис Дитмайк. – Записка, – ответил Вулф, – сейчас я ее прочту. Как видите, написана она на обычной почтовой бумаге, чернилами, почерк явно женский. Датирована 6 м декабря, то есть, вчерашним днем, но поскольку сейчас уже время перевалило заполночь, то значит ее писали позавчера. Итак читаю: «Дорогой мистер Дитмайк! Полагаю, что я никогда не буду вас называть „Джо“, как вы того хотите… Я хочу выразить свою просьбу письменно и смею надеяться, что ответ тоже получу в письменной форме. Как я уже говорила, ваш подарок мне будет равняться двадцати тысячам долларов. Вы были крайне милы, но ведь и я была тоже мила, не правда ли? Я считаю, что вполне заслужила такую сумму. Поскольку я решила уехать отсюда и выйти замуж, то надеюсь, вы понимаете, что я не стану ждать более одного двух дней вашего подарка. Сегодня вечером я ожидаю вас в моей комнате, как обычно, и надеюсь, что вы одобрите мой разумный поступок». – Это подписано «Дими», – добавил Ниро Вулф. – Конечно, это может быть… – Я никогда не видела этой записки! – закричала Дора Имбри. – Я понятия не… Свою фразу она так и не закончила. Что касается меня, на Дору я и не посмотрел, внимательно наблюдая за лицом Дональда Дитмайка. Едва Вулф дошел до третьего предложения, я увидел, что Дональд преобразился, впадая, очевидно, в одно из своих самых скверных настроений. Лицо его застыло, потом деформировалось, приняло расслабленное выражение, рот приоткрылся, кровь прилила к щекам. Он был своего рода прирожденный мим, выражение его лица менялось столь быстро, что за этим было трудно уследить. Видно было, что чудовищные силы раздирают его душу на части. Это зрелище меня настолько увлекло, что я и не обернулся на крики Доры Имбри. И вдруг Дональд заговорил сдавленным, словно из под земли доносящимся, голосом: – Теперь я все понимаю! Какой же ты!.. Вид у него был совершенно безумный. – Потому то вы и не разрешали мне на ней жениться! Он с кулаками набросился на отца. В руке у меня был пистолет, но он предназначался для нашей защиты. Вмешиваться же в дела семейные – последнее дело. Поэтому я стоял и лишь наблюдал. Женщины оказались беспомощными. Пэйл Имбри тоже растерялся, даже не пытаясь остановить этот циклон. Дональд ударил отца, тот упал на колени, но это случилось больше потому, что Дональд навалился на него всем телом, а не потому, что заехал своему папе кулаком в физиономию. Тут же он неумело ударил его еще раз, крича во все горло: – Ты думал, что я – не мужчина? Но я жил с ней! Я любил ее! Впервые в жизни я полюбил! Полюбил ее! Ты не позволил мне на ней жениться, и она собиралась уехать отсюда. Теперь то я все знаю! Если уж я смог убить ее, то тебя то я убью без труда! Я убью тебя, слышишь, убью! Дело выглядело так, будто он решил не откладывать исполнения своих угроз, поэтому я бросился к нему и оттащил Дональда от отца. |
