|
Поэтому я спокойно задержался, взял с пола его мокрые носки и пошел с ними в оранжерею, оставив дверь открытой, отжал носки, поднял занавеску и тихо спросил: – Ты не спишь, Сол? – Нет. – О'кей, действуй. Миссис Дитмайк тоже с нами в кухне. Не закрывай после себя дверь. Я положил носки на батарею, возвратился в гостиную, заслонил собою входную дверь, наблюдая с порога, как Сол выбирался из под настила. Вот он вошел в гостиную, пересек ее, направляясь к дальней двери в противоположном конце помещения, и там исчез. После этого я направился в кухню. Они все столпились вокруг открытого буфета. Вулф обменялся со мной взглядами и понял, что все в порядке, быстренько закончил свое представление по поводу исчезнувших из кухни коробочек с морфием, предложил всем вернуться в гостиную. – Теперь, – сказал Вулф, снова устроившись в кресле и завернув голые ноги в ковер, – давайте рассуждать здраво. Если полиция не будет полностью удовлетворена ответами мистера Красицкого, то она начнет задавать вопросы вам. Понравится это всем присутствующим или нет, сказать не могу, но вы будете вынуждены им отвечать. Последовало довольно долгое и нудное, как мне показалось, рассуждение моего шефа о том, что полиция считает большинство ответов свидетелей либо ложью, либо утаиванием фактов, забывая о том, что ответы перепроверяются и это понимают все. Порассуждав так, Вулф перешел к собеседованию. Первый вопрос он задал Имбри: – Скажите, мистер Имбри, вы когда нибудь обнимали мисс Лауэр? Без малейшего колебания, к тому же излишне громким голосом тот гаркнул: – Так точно. – Когда? И где? – Один раз в этой самой комнате… Мне показалось, что ей этого хочется. Она знала, что моя жена наблюдает за нами, а я этого не знал. Поэтому и решил, что мне следует попытаться. – Это ложь! Я за ним не наблюдала! – с возмущением воскликнула Дора Имбри. Итак, первым результатом разговора было то, что миссис Имбри назвала своего драгоценного супруга лжецом. Пэйл состроил серьезную мину, обращаясь к жене, назидательно сказал: – Я предупредил тебя, Дора, что сейчас мы должны говорить чистую правду, как на духу. Я не собираюсь отпираться, будто я никогда не подходил к этой девушке, потому что обязательно найдется кто то еще, кто видел, как я ее обнимал, и получится, что я изворачиваюсь. – Как на духу! – сказала насмешливо Сибил. – Вы показали нам пример чистосердечной наивности, но вряд ли это что то прибавит к расследованию… Тут она была совершенно права. Хотя разговор продолжался еще более часа и не был особенно скучным, он ничего не дал Вулфу. Мой шеф старался сосредоточить главное внимание на характере и отличительных чертах Дими Лауэр, а вся семейка Дитмайков отвечала нарочито бестолково и противоречиво, и только Пэйл Имбри подтвердил показания Гаса Тренбла, что Дими Лауэр вела себя подчас весьма легкомысленно. Вулфу не удалось услышать от них свидетельства того, что Сибил хотела сама ухаживать за матерью и была против идеи приглашать в дом сиделку. Позиция Дитмайков заключалась в глухой защите – любыми средствами противостоять натиску Вулфа. Они боялись, что если они дадут ему хоть палец, – он откусит всю руку. Потому то Вулф не получил в результате опроса даже «мизинчика». Но все они не понимали – никакого натиска с его стороны в действительности нет. Вулф нагло тянул время, ожидая Сола и надеясь, что тот выяснит нечто интересное. Часы показывали без пяти три. Вулф окликнул меня: – Арчи, глянь, пожалуйста, высохли ли мои носки? Носки оказались почти сухие, когда шеф натягивал первый из них, заговорила миссис Дитмайк: – Зачем вам надевать мокрые ботинки? Вы можете переночевать здесь. |
