Шоки по-прежнему прикрывался рукой, только теперь от ослепительного сияния, и я невольно улыбнулся.

    -  Да, Шоки, - ласково и снисходительно, словно Лэну иногда, сказал я. А потом нагнулся к Солнечному камню, чтобы Крылатые не услышали, и тихонько прошептал:

    -  Тебе все равно, КАК светить, верно? Тебе хорошо. Легко.

    Солнечный камень не ответил - если он и мог слышать, то уж не говорил-то то точно. Я погрел немного руки над ним, потом встал. Шоки со своим Младшим как завороженные смотрели на Свет. И даже не замечали, как стены подвала трескаются, как целые камни в них хрустят, рассыпаясь в песок.

    -  Пойдемте, Крылатые, - сказал я. - Башня Летящих не привыкла к такому свету. Она развалится минут через пять. Пойдемте.

    Главная башня Летящих была видна издалека. Черная игла, впившаяся в небо, маячила за скалами, то приседая, то вытягиваясь в такт подъемам и спускам тропы. Хотелось верить, что нас еще не заметили.

    Мы с Лэном и Котенком шли в хвосте колонны. Когда Крылатые остановились на очередной привал, мы успели перекусить, прежде чем идущий впереди Шоки добрался к нам.

    -  Мне кажется, нас заметили, - без предисловий начал он.

    Котенок иронично посмотрел на Шоки и спросил:

    -  Как ты дошел до этой мысли?

    -  Чувствую. - Шоки не собирался обижаться.

    -  Нас заметили давным-давно, - сообщил Котенок. - Не зря в той башне, где Данька нашел Солнечный камень, оказалось так много Летящих. Это было последнее предупреждение.

    -  Так. - Шоки помрачнел.

    -  Теперь мы разделимся, - продолжил Котенок. - У нас будет своя цель, у вас - своя.

    Я отошел, присел прямо на землю. Котенок что-то разъяснял Шоки, повторил давно обговоренные вещи. Лэн постоял возле них, потом подошел ко мне, присел.

    -  У вас дождь бывает? - спросил я, глядя в ровные серые тучи.

    -  Очень редко, - подумав, словно об очень важной вещи, ответил Лэн.

    -  Победим - будет. - Мне вдруг захотелось пообещать ему что-то иное, кроме неизбежного боя в башне.

    -  Хорошо, - согласился Лэн. И задумчиво сказал: - Знаешь, наверное, очень обидно бороться-бороться, а в самом конце - умереть.

    -  Ты чего? - Я насторожился. Лэн хмыкнул:

    -  Мне до конца не дойти, Данька. Я знаю.

    -  Брось…

    -  Внутри все холоднее и холоднее, - словно не слыша меня, говорил Лэн. - И это уже не страшно. Понимаешь?

    Я кивнул. Глупо было валять дурака.

    -  Помни про ключ. - Лэн вдруг хлопнул меня по плечу, и я вздрогнул. Жест был совершенно нормальным… только не для Лэна. - Когда умирает Крыло, то и тот, кто в нем, гибнет.

    Надо было сказать, что ключ я ломать не собираюсь - что бы ни случилось. Вот только я боялся, что неправду Лэн почувствует, - и промолчал.

    -  Помни про ключ, - повторил Лэн.

    А потом к нам подошел Котенок, и мы сидели, глядя, как уходят по тропе Крылатые и взрослые.

    Теперь мы шли среди скал, без всякой дороги. Шли медленно - и Котенок нас не торопил. Он то сидел у Лэна на руках, то забирался к нему за пазуху и спал там, изредка высовываясь, чтобы дать новое направление. Когда мы остановились на ночлег, а Котенок так и не отошел от моего Младшего ни на шаг, я не выдержал и спросил, в чем дело.