Эйлар посмотрела на чужака. И ощутила что-то похожее на жалость. Раба можно жалеть - от этого он не становится свободным.

    -  Расскажи мне о своем мире, - приказала она. - Не то, что ты говорил Уммилису - о правителях-слугах и свободных рабах. Говори о себе: как ты жил и чего хотел. Говори правду - я почувствую ложь.

    И чужак с длинным именем раба начал рассказывать.

    Я, Эйлар Ваас, стою перед вами - свободными людьми, равными мне. И говорю то, что не хотела бы рассказать. Но есть закон, и он требует ответа.

    Свободного можно убить - и он умрет свободным. Убийца может быть наказан, а может быть прощен - кем бы он ни был, слугой или господином.

    Но свободного нельзя сделать рабом. И виновный должен умереть - кем бы он ни был, слугой или господином.

    И от сотворения земли люди смотрели друг на друга, пытаясь понять, кто свободен, а кто раб. Было так до тех пор, пока не пришла истина.

    Правда не принадлежит человеку - она видна лишь другим людям. Истина находит того, кто может ее увидеть. Она заставила меня говорить с чужаком, носящим рабское имя. Мы говорили до вечера, когда над горами поплыли Зеркальные облака, и до полуночи, когда звезды, которых он не знал, загорелись над нами, и до утра, когда оранжевый рассвет разбудил птиц в саду. Я поняла, что случилось. Я знала, что должна делать. Но страх ошибиться терзал меня, и я спросила его…

    Сизер, теплый ветер утра, раскачивал цветы в саду замка Ваас. Эйлар спросила, держа руку на поясе-змее, готовом ожить и убить врага:

    -  Александр, ты говорил о девушке, которую любишь. Но она далеко. Скажи, ты смог бы остаться со мной? Быть свободным, а не рабом. Править вместе со мной. Ты смог бы полюбить меня?

    Чужак вздрогнул, он не ждал такого вопроса. Посмотрел на Эйлар в оранжевом утреннем свете - свете ясности и жизни. И ответил:

    -  Я не могу остаться. Меня любят и ждут. Понимаешь?

    Эйлар еще крепче сжала пояс (змея вздрогнула, пробуждаясь от многолетнего сна) и спросила:

    -  Ты считаешь, что я недостойна твоей любви?

    И тогда Александр закричал, словно боялся, что не сможет сказать этих слов тихо:

    -  Да пойми, наконец! Я боюсь полюбить тебя! Боюсь остаться в твоем мире, пусть даже свободным, пусть даже королем! Есть мир, в котором меня ждут и любят! Не превращай меня в раба своей любви!

    -  Я красива? - спросила Эйлар.

    -  Да…

    -  И ты смог бы полюбить меня?

    -  Да, - сказал чужак и отвернулся.

    Эйлар поднялась из травяного кресла и бросила пояс-змею в Сиреневый пруд, жадно проглотивший добычу. Потом она посмотрела на чужака и сказала:

    -  Знаешь, ты тоже красив… И я смогла… Пойдем.

    Я, Эйлар Ваас, стою на своей земле, и, значит, мои слова - правда. Я поняла, что отец мой ошибся и будущее стало неизменным. Я отвела чужака с именем раба в башню отца и оставила возле серебряного обруча, холодного и мертвого. Потом я прошла подземным ходом в спальню к отцу. Он ждал меня - возможно, Уммилис предупредил его перед смертью, он иногда видел грядущее… А быть может, отец все понял сам. Он сидел на постели, в углу которой сжались мальчик и девочка, согревавшие его в эту ночь. Меч рода Ваас был в руках отца, и я испугалась. Но истина была со мной. Я подошла к отцовскому ложу и опустилась перед ним на колени.

    -  Отец, ты ошибся, - сказала я, чувствуя, как давит горло печаль.