|
Я засмеялся. Боль не стала меньше, она по-прежнему жевала руку раскаленными тупыми клыками. Но я смеялся, уворачиваясь от маски с дурманящим наркозным запахом. И все шептал, шептал, шептал: - Антибиотик… антибиотик… антибиотик… ПОЧТИ ВЕСНА За толстым холодным стеклом умирала зима. Влажные бесформенные снежинки падали на черную землю клумб, на мокро отблескивающий в свете фонарей асфальт, на торопливые фигурки прохожих. Вдали, за частоколом сосен, белыми гребнями рябило море. На Балтике штормило третий день. Краем глаза я видел мужчину, сидящего метрах в пяти. Уж слишком старательно он пытался не смотреть на меня… Когда-то я не любил таких, как он, - нерешительных и настойчивых одновременно. Их появление означало неизбежные просьбы и не менее неизбежный отказ. Но сейчас предстоящий разговор не вызывал никаких эмоций. У мужчины могла быть тысяча причин искать встречи со мной. А у меня - лишь одна причина находиться в зале ожидания регионального генетического центра. Зал был большим - горькая предусмотрительность строителей. Но обилие модных скульптур из цветного стекла, тропических растений, тянущихся от пола до прозрачного потолка, огромных аквариумов с яркими рыбками делало его почти уютным. Тихая музыка заглушала голоса, неяркий свет смазывал лица. Здесь не принято говорить громко, здесь не принято узнавать знакомых. Тут не плачут от горя и не смеются от радости. Здесь просто ждут. - Ваш талон, пожалуйста. - Девушка в зеленой форме подошла к моему креслу. Я протянул ей маленький белый прямоугольник. Никаких имен, лишь десятизначный номер и фотография. - Ваш результат. - В мою ладонь лег запечатанный конверт с тем же номером, что на талоне. - Удачи вам. Я кивнул. Слова девушки - формальность, заученная формула вежливости. Но как она мне нужна сейчас, удача… Хотя бы чуть-чуть удачи. Маленький зеленый штампик на листе гербовой бумаги в конверте. - Спасибо, - вполголоса сказал я. - Спасибо… И надорвал плотный конверт - осторожно, по самому краю, как делали до меня миллионы, сотни миллионов людей. Лист был слишком большим для тех нескольких строчек, которые отпечатал на нем сегодня утром диагностический компьютер. Да и немудрено - в толще бумаги запрессовывались пленочные микросхемы, которые надежнее всех печатей и водяных знаков предотвращали подделку. Михаил Кобрин, 18 лет. Соматически здоров. Экспериментальная мутация на эмбриональной стадии типа ОЛ-63 с положительными результатами. Генотип- 81 % чистых, 19 % слабонегативных. Желтый штамп. Екатерина Новикова, 16 лет. Соматически здорова. Генотип - 67 % чистых, 32 % слабонегативных, 1 % средненегативный. Желтый штамп. Взаимная генетическая совместимость: Совпадение рецессивных негативных генов по типу ЦМ-713. Абсолютные противопоказания. Возможность оперативной терапии - 0 %. Красный штамп. Он стоял ниже - этот самый красный штамп с надписью: «Запрет. Генетический контроль». Я сжимал в руках свой приговор, словно собирался разорвать его или скомкать и кинуть кому-нибудь в лицо. Например, мужчине, который подходил ко мне с напряженной, сочувственной полуулыбкой… - Красный штамп, Миша? Я не кинул в него заключением генетиков. |
