Никто не остановил его. Никто не закричал. Никто не собирался считать го́ловы.

Как только двое охранников скрылись за дверями трейлера, Альварес повернул направо, в глубь двора, где стояли бесконечные составы вагонов. Натриевые лампы рассеивали блеклый синеватый свет над двором депо, безуспешно сражаясь со сгущавшимися сумерками. Невдалеке Альварес разглядел грязную дворнягу, нырнувшую под один из грузовых вагонов и растворившуюся в тумане. Еще пятьдесят ярдов вдоль рельсов — и Альвареса уже никто не заметит.

За последние месяцы он провел бесчисленные часы на территории таких же железнодорожных депо, как это, и все же этот раз не походил ни на один из предыдущих. Он надеялся, что эта сортировка станет последней. Здесь он в первый и последний раз взойдет на борт сверхскоростного экспресса. Именно отсюда он нанесет решающий удар по Гоину и его корпорации — удар, от которого они не смогут оправиться. Если его план сработает, то ни один человек не пострадает, но огромная, стоимостью в миллиарды долларов, корпорация падет.

У Альвареса ушло почти два часа на то, чтобы найти поезд номер 717, — отчасти оттого, что он считал нужным до конца играть свою роль и изображать охранника депо, отчасти из-за чудовищных размеров депо Медоуз. Портативный радиосканер, болтавшийся у него на поясе, — «Юниден BC245XLT» — был не больше сотового телефона. Он сканировал три сотни каналов, включая те, которые используются водителями лимузинов и диспетчерами таксопарков. После почти часа прослушивания не умолкающей в наушниках какофонии Альваресу наконец-то удалось распознать канал, который использовала охрана «Нозерн Юнион», и переключиться на их частоту. Каждый охранник регулярно — каждые десять минут — докладывал диспетчеру, именуемому «Управление», о своем местоположении внутри двора депо. Для Альвареса регулярность этих докладов показалась весьма неприятным сюрпризом. Она означала, что диспетчерская служба была хорошо организована; диспетчер мог непрерывно распределять охранников по двору — так, чтобы ни один угол не оставался без присмотра.

Таким образом, даже после того, как он обнаружил поезд 717 на задворках депо — почти в полумиле от экспресса — Альварес совершил два полных круга вокруг грузового состава, пытаясь понять схему действий диспетчера и проследить за передвижением охранников. Ему вовсе не улыбалось, чтобы его заметили как раз в тот момент, когда он будет вытаскивать рюкзак из-под вагона.

Прождав около двадцати минут, Альварес выбрал небольшое «окошко», в течение которого ни один из охранников не находился в непосредственной близости от него. Его нервы были натянуты до предела — организации охраны О’Мейли при других обстоятельствах можно было только позавидовать. Общаясь друг с другом, охранники также пользовались фонариками, посылая два световых сигнала, чтобы подтвердить свое присутствие. Яркие вспышки в холодной темноте ночи казались огромными белыми светляками.

Улучив момент, Альварес нырнул под один из грузовых вагонов и начал на ощупь пробираться вдоль его днища. Он ощутил прилив энергии, когда его рука коснулась рюкзака. Теперь, когда заветный груз был при нем, ему придется пробираться от вагона к вагону с еще большей осторожностью. Если кто-либо из охранников приблизится к нему, он оставит рюкзак и вернется за ним позже. Теперь его передвижение походило на танец, хрупкий хореографический рисунок. Он вглядывался в темноту, чтобы не пропустить вспышки фонарика. Альварес вслушивался, пытаясь определить местонахождение охранников. Карта депо — так тщательно изученная, что он даже помнил сделанные со спутника фотографии, которые нашел в Интернете, — четко отпечаталась в его голове. Диспетчер передвигал свои шахматные пешки. Альварес передвигался от одного состава к другому, соблюдая крайнюю осторожность и неумолимо приближаясь к заветному экспрессу.