– Я бы так не сказал. Хорошей ее, пожалуй, не назовешь, но и очень плохой тоже.

Неопределенная.

– С нее и начни, – посоветовал Голубков. – Плохими новостями я уже по горло сыт, не худо передохнуть.

– Передохни, – согласился Нифонтов. – Не уверен, правда, что это у тебя получится. Новость такая. Один из руководителей МИДа, мы с ним еще с Анголы знакомы, сообщил мне, что около двух месяцев назад Израиль довел до нашего сведения, что располагает информацией о том, что Пилигрим находится в России.

– Мама родная! – изумился Голубков. – А они‑то как об этом узнали?!

– Понятия не имею. Возможно, в Штази у них был «крот», а после кончины ГДР БНД поделилось с Моссадом информацией из захваченных архивов. Моссад умеет работать.

И терпения им не занимать. Эйхмана, как ты знаешь, они искали больше двадцати лет. И все же нашли, аж в Южной Америке. Хотя ему тоже сделали пластическую операцию. Выкрали, судили в Тель‑Авиве и повесили. На поиски Пилигрима у них ушло всего восемь лет.

– Это был официальный запрос об экстрадиции?

– Нет. Неофициальная информация. То, что на дипломатическом языке называется импульс. Дали знать. И предложили обсудить эту деликатную для нас проблему.

– В чем они увидели ее деликатность для нас?

– Думаю, как раз в том, о чем мы с тобой говорили. Наша дурь. Листок между двумя столами. Этого ни в жизнь не понять ни немцам, ни штатникам. А евреи поняли. Не забывай, что там на четверть наш народ, как пел Высоцкий. И уж что‑что, а совковую психологию они понимают.

– Что ответили наши?

– А как ты сам думаешь?

– Ничего? – предположил Голубков.

– Вот именно, ничего. Сделали вид, что не восприняли импульса. Решение чисто совковое, но в данной ситуации, возможно, правильное. А вот то, что они не передали полученную информацию в ФСБ, это я считаю настоящим блядством, извини за выражение. Мы могли бы уже два месяца назад вычислить Пилигрима.

– Твою мать! – проговорил Голубков. И повторил, подумав:

– Твою мать! Ладно, выкладывай последнюю новость. Чтобы уж мало не было.

– Мало не будет, – пообещал Нифонтов. – Через два дня после публикации интервью Рузаева Пилигрим с группой горнолыжников из юношеской сборной «Динамо» и со своей любовницей вылетел на Кольский полуостров, в Хибины, на турбазу «Лапландия». Хотя обычно весной тренировались на Чегете.

– Кто у него любовница?

– Манекенщица из дома моделей «Шарм». Информация собирается. Так вот, через четыре дня они вернулись. Руководству спортклуба Пилигрим объяснил, что трасса в Хибинах не годится для тренировок, подъемник сломан, а в гостинице температура всего плюс двенадцать градусов.

– Это действительно так?

– Возможно. Но важно другое. Через день после возвращения Пилигрим сделал первую попытку выйти на контакт с корреспондентом Н. Не понял?

– Пока нет, – признался Голубков.

– Плохо ты географию знаешь. В двадцати километрах от турбазы «Лапландия» находится Северная атомная электростанция. Теперь понял?

– Святые угодники! Он хочет предложить Рузаеву взорвать Северную АЭС?!

Нифонтов только пожал плечами:

– А что еще можно взорвать, чтобы вызвать новую войну в Чечне? Вокзалы взрывали, московское метро взрывали. Кремль? Белый дом? Так мы его сами из танков долбали.

Не думаю, что, если его взорвут, это вызовет в ответ взрыв всенародного возмущения. А что еще? «Арзамас‑16»? Там все перекрыто так, что комар не пролетит.