– Не прошпался еще? – прошамкал бомж. – Эх, а я в завязи – чуть не крякнул, когда лишка взял. За что тебя шюда?

– Не помню, – с трудом выдавил Марк: слова не шли сквозь сухое горло.

Знать бы и правда – за что?

Бомж глотнул из бутылки и вытер рот замызганным рукавом.

– А я лопатник у одного фраера щдернул. Второй день как закрыли, а на шуд не везут. Уже пожрать нормально охота – тут, щитай, толком не кормят. То ли дело ЩИЗО, – мечтательно протянул он, – там братва хавчиком поделиться может…

Старик продолжил рассуждать о комфортабельности тюремного быта. Слушая его бормотание, Марк огляделся. Лампочка под потолком скупо освещала крохотную, примерно три на два метра, грязную комнатенку с серой, местами отбитой напольной плиткой, окрашенными синей краской стенами и черной решеткой, сквозь которую просвечивала свобода.

– Который час? – прохрипел Марк.

– Чащов девять. Еще пайку не дали.

На одной из трех лавок, отвернувшись лицом к стене, лежал кто-то еще.

– Этого нощью притащили, – кивнул в его сторону бомж. Затем прытко вскочил и забарабанил по решетке, изрыгая нецензурную брань.

Наблюдая за ним, Марк вдруг подумал, что тот далеко не старик – может, старше его лет на десять.

У клетки появился полицейский.

– Че надо?

– Поссать выпушти.

– Ладно, по одному.

Когда бомж вернулся, настала очередь Марка. Стоило открыть дверь туалета, как дикая вонь едва не сбила с ног. Преодолев позыв тошноты, Марк наскоро умылся и жадно припал к струе ледяной горьковатой воды. Затылок ломило от резких движений, однако в голове немного прояснилось. И в памяти один за другим начали всплывать обрывки вчерашних событий, складываясь в кошмарный калейдоскоп.

Ноги вдруг стали ватными. Оглушенный реальностью, Марк оперся на край грязной раковины.

Клара. Его Клара. Что она натворила? Как она могла так поступить с ним?!

– Эй ты, че застрял? – послышалось из коридора.

Вернувшись в камеру, Марк обнаружил, что принесли завтрак: теплую воду в железной кружке и два куска белого хлеба.

Парень, на вид лет двадцати, не больше, уже проснулся и теперь испуганно смотрел по сторонам.

– А тебя за что? – допытывался у него бомж.

– Подрался…

Не успел Марк приступить к «щедрой» трапезе, как у двери снова появился дежурный.

– Асимов, на выход!

Отдав свой нехитрый паек бомжу и парнишке, Марк вышел из клетки. Его проводили в скудно обставленный кабинет – стол, возле него пара стульев – и оставили в одиночестве.

Марк сел, осторожно положил раскалывающуюся голову на руки и прикрыл глаза. Теперь, когда больше ничего не отвлекало – ни запахи, ни собратья по несчастью, – на него обрушился водопад воспоминаний и не слишком веселых мыслей.

«Забудь все, что я тебе рассказала, иначе тоже сядешь в тюрьму».

Итак, Клара вывела его из игры. Интересно, был ли у нее план на случай, если он обо всем догадается? Зная ее – вряд ли. Скорее, она даже не допускала мысли, что ему под силу выяснить правду, ведь она все время так старательно путала карты, обвиняя Влада и прикидываясь, что ничего не знала о Ликином побеге. Притворялась безутешной сестрой, клеила объявления, писала в газеты, даже сделала веб-сайт, посвященный поиску Лики. Но, пытаясь сохранить ее тайну, Клара зашла слишком далеко.

Марк сжал челюсти. А не пошла бы она к черту вместе с этим проклятым расследованием! Он сделает что она хочет: с огромным удовольствием оставит всю эту семейку в покое, с их застарелыми скелетами в пыльных шкафах. Пускай Клара и дальше покрывает сестру, врет матери и всем остальным. И они заживут каждый своей параллельной жизнью, которые никогда больше не пересекутся…

Дверная ручка лязгнула, и дверь открылась.