В два часа ночи, когда обычно заканчивался обход охраны, я выехала из поселка. Блондинистые волосы и Ликины документы стали прикрытием на случай, если меня остановят. Но мне все равно было страшно! Весь путь показался мне сущим адом, я кралась по трассе в надежде не встретить пост ДПС или милицейскую машину.

Два с половиной часа спустя я съехала с Ярославского шоссе на проселочную дорогу, миновала наш старый дачный поселок, уже опустевший к ноябрю, свернула на лесную просеку и вскоре подъехала к болоту. Встала почти вплотную к берегу, уходящему круто вниз. Вытянула из багажника мешок, открыла его. Включила фонарик на телефоне и, стараясь не дышать, пошарила в поисках цепочки с кулоном. Как я и думала, Лика по-прежнему сжимала их в ладони – так сильно, что я не смогла разжать ее пальцы.

На ее тонкой шее все еще болталась капроновая удавка, вдавленная в побуревшую кожу. А рядом – кулончик, один в один как тот, что остался в ее руке. Я сняла его, аккуратно застегнула цепочку и убрала все в карман. Тогда я даже не догадывалась, что никогда больше не смогу надеть их. Что они будут душить меня, будто сама Лика делает это своими истлевшими пальцами…

Пора было заканчивать – я собиралась вернуться в поселок, пока не рассвело. Я засунула в мешок кирпичи, чтобы тело не всплыло, завязала узел потуже и столкнула его в болото. Зеленая ряска расступилась, поглощая добычу.

Прощай, милая Лика!

Глава 40

Клара снова прислонилась к стене. Из-под ее закрытых век бежали слезы.

– А на следующий день я стояла у Лики на кухне, пока в кастрюле бурлило мясное рагу, и на полу валялась испачканная ложка, которая выпала у меня из рук. Из оцепенения меня вывел сигнал домофона: курьер привез продукты. Я знала про доставку, но, как ты верно заметил, не знала суммы заказа, поэтому уточнила у него и приготовила деньги, а сама скрылась в столовой. Его визит оказался мне только на руку – еще один человек, кто видел Лику в тот день.

Когда он ушел, я вернулась в кухню, подняла ложку, сунула ее в раковину к остальной грязной посуде и принялась за уборку. Вскоре столовая и кухня сверкали чистотой, и с неожиданной для себя гордостью я подумала, что Лике бы это точно понравилось.

На плите, источая аппетитный запах, стояла кастрюля, укутанная полотенцем, чтоб не остыла. Я разложила рагу на две порции: в одну добавила снотворное, а вторую припрятала. Оставила на сервированном столе записку для Влада – ее когда-то своей рукой писала Лика, а я нашла ее и сохранила. Потом собрала свои вещи и окольными путями по той самой тропинке отправилась к себе.

Примерно в полседьмого за мной заехала Рина. За пару дней до этого мы договорились поехать в кино – мне не составило труда вложить в ее глупую голову эту идею, достаточно было упомянуть новый фильм с ее любимым Ричардом Гиром. Потом мы пошли в кабак, там Ринин муженек быстро надрался и, как всегда, захотел «продолжения банкета» в ночном клубе. Все складывалось идеально! По приезде домой мы уселись играть в карты. Никто не хотел спать, и мне пришлось подсыпать им снотворное прямо в коньяк. Как только они отрубились, я вернулась в дом Лики.

На ее кухне меня ждала немытая тарелка и остатки рагу – как я и надеялась, Влад приехал из командировки голодный и сразу набросился на еду. Теперь-то я знаю: это любовница его не покормила. А тогда решила – проголодался с дороги, бедняга. Оставалось убедиться, что снотворное подействовало.

Я поднялась наверх и зашла в спальню, тускло освещенную прикроватной лампой. Влад лежал на спине поверх покрывала и крепко спал. На нем все еще были джинсы, а футболка валялась рядом, на ковре.

Наконец я могла безнаказанно рассматривать его.