— Да, это замечательный конь, — сказал герцог, прервав ее размышления. — И он мог бы стать вашим.

— Вы предлагаете мне Царя Соломона в качестве приманки? Взамен я должна позволить вам ухаживать за мной? — спросила Люсинда, даже не пытаясь скрыть свое недоверие.

Она внимательно посмотрела на герцога, пытаясь найти разгадку в его глазах. Конечно, он вел какую-то игру. Но с какой целью? Этого она понять не могла.

— Моя ставка — бесценный конь за честь быть в вашем обществе. — Его голос прозвучал неожиданно резко, чего не было всего несколько мгновений назад. А карие глаза внезапно потемнели, стали почти черными. — Если мне не удастся уговорить вас выйти за меня замуж после того, как я буду ухаживать за вами… скажем, месяца три, тогда Царь Соломон — ваш. А если вы решитесь стать моей женой… — Он пожал плечами, и в уголках его губ появилась лукавая улыбка. — Ну, тогда этот замечательный конь станет вашим в тот день, когда мы дадим брачные обеты друг другу. В любом случае вы выигрываете.

— Вы с ума сошли, — прошептала в ответ Люсинда. Хотя, возможно, она тоже сошла с ума, раз испытывала такое сильное искушение.

Герцог встал и склонил голову в коротком вежливом поклоне.

— Вы не первая, кто мне это говорит, и, должно быть, не последняя, — сказал он. — Но я жду ответа.

Люсинда тоже встала. Ноги едва держали ее, когда она, сделав несколько шагов, посмотрела герцогу в лицо.

Наверное, она не может позволить ему ухаживать за ней. Или все-таки может?

Глядя на герцога, Люсинда заставляла себя думать не только о его красивом лице и призовом жеребце, которым он ее завлекал. Она думала о семье герцога, обладавшей всевозможными связями. А также о том, что он достаточно состоятелен.

И он был не такой старый, как Мефусалим, и не такой молоденький, как сын лорда Торпа, которого ее служанка считала следующим в списке женихов, составленном Амелией. Да, он вполне ей подошел бы, если бы не его репутация.

Ужасная репутация!

О его победах над женщинами ходили легенды, да и о пьянстве тоже. И вообще если верить слухам, то Железный Уилл был ужасно жаден до всевозможных радостей жизни.

— Так что же вы решили? — проговорил герцог. — Каким будет ваш ответ?

— Еще минутку, пожалуйста… — Люсинда сорвала душистый цветок жасмина и вернулась к своим размышлениям.

Конечно, предположила она, смысл может быть только вот в чем: мужчина с таким богатым прошлым, как у герцога, ищет себе такую жену, чья репутация могла бы ослабить впечатление от его собственных сомнительных похождений.

Действительно, смысл именно в этом, как увидел бы любой, кто потрудился бы подумать об этом подольше.

И еще — лошадь. Вероятно, ее тети не будут иметь ничего против того, чтобы провести три месяца в обществе этого мужчины в обмен на Царя Соломона.

Да, конечно, она убедит их. И ее успех навсегда изменит их жизнь.

Значит, можно позволить этому мужчине… находиться с ней рядом.

То есть ухаживать за ней.

Вероятно, это будет не слишком сложно.

«Да-да, устоять против него — не так уж сложно», — говорила себе Люсинда, водя бархатистым цветком по губам.

Герцог смотрел на нее вопросительно. А она, взглянув на небо, отыскала Орион, Стрельца… и поздравила себя — какая же она сообразительная!

Да, конечно, близость лорда Клермона волновала ее так, как не волновало присутствие других мужчин, однако…

Люсинда вздохнула с облегчением, решив, что герцог не обладает над ней властью, когда находится на расстоянии вытянутой руки. И, следовательно, именно на таком расстоянии он и должен находиться все время, пока будет ухаживать за ней.