Да, Уиллу ужасно не хотелось потерять своего любимого коня, однако…

Распахнув французское окно, выходящее на веранду и в парк, герцог проговорил:

— Что ж, леди Люсинда, значит, я не смог убедить вас. Действительно, одной любви к вальсу, возможно, недостаточно для более близкого знакомства. А любви к одной лошади достаточно для этого? Как вы считаете?

Упоминание о лошади так заинтересовало Люсинду, что она даже не заметила, как оказалась с герцогом в парке.

— Извините, я не совсем понимаю, ваша светлость, — ответила она, позволяя ему подвести ее к каменной скамье, стоящей между двумя кустами цветущего жасмина. — Какая связь между лошадью и вашим желанием найти себе жену?

Герцог, как человек вежливый, сначала усадил даму, потом сел сам. Скамья была достаточно большой для мужчины обычных размеров и одной женщины, но герцог отнюдь не был мужчиной обычных размеров. Его мускулистое тело заняло большую часть скамьи, а колени коснулись ее коленей, когда он вытянул перед собой свои длинные ноги. Кроме того, он касался ее плечом, а его бедро оказалось всего в дюйме от ее бедра, обтянутого шелком. Так что жар его тела почти тотчас же передался Люсинде.

— Миледи, вы помните жеребца по имени Царь Соломон?

Люсинда была поражена, услышав эту кличку. Сердце гулко забилось в груди, дыхание перехватило, но она постаралась скрыть свое удивление.

— Да, помню, как мне кажется, — проговорила она с наигранной небрежностью. — Он появился на свет года четыре назад в имении Уитхема. Насколько я понимаю, его проиграли в карты, хотя не знаю, кому именно.

— Мне, леди Люсинда. Я выиграл Царя Соломона у Уитхема, и с тех пор я его владелец. — Его светлость согнул ноги в коленях и повернулся к ней, сократив и без того небольшое расстояние между ними.

Люсинду охватило волнение, начавшееся в ногах и почти тут же докатившееся до груди, где неистово билось сердце. Однако она не могла бы сказать, что так взволновало ее — новости о Царе Соломоне или близость к герцогу.

И еще она не могла заставить себя отодвинуться от него на более безопасное расстояние.

— Как вам повезло, ваша светлость… Уверена, из него вырос совершенно особенный конь, — сказала Люсинда, стараясь успокоиться. — Но я все еще не поняла, каким образом ваш конь может быть связан со мной.

Герцог оперся рукой о скамью, и кончики его пальцев коснулись шелка, обтягивающего ее бедро.

— Мне стало известно, что Царь Соломон занимает особое место в вашем сердце. Или меня неправильно информировали?

— Ну… не совсем… — в растерянности пробормотала Люсинда. — Хотя нужно сказать, я действительно присутствовала при его рождении. И я до сих пор считаю, что он удивительный конь.

Скамья, на которой они сидели, была на виду у других пар, которые прогуливались по садовым дорожкам, спасаясь от сутолоки и духоты бального зала. И Люсинда отлично понимала, что не должна забывать об опасности для своей репутации. Достаточно уже и того, что ее увидят в обществе скандально известного герцога…

«Однако сейчас важнее всего — узнать подробности о Царе Соломоне, — решила Люсинда. — В конце концов, у меня достаточно прочное положение в светском обществе». В данный момент ей хотелось понять, чем вызвано неожиданное и интригующее упоминание об этом жеребце.

А что, если… Неужели ему известно, какой план они придумали с тетей, а также то, насколько важен этот жеребец для осуществления их плана? Но как он мог узнать об этом?

Нет, никак не мог, потому что они поклялись, что будут хранить свой секрет.

— Да, это замечательный конь, — сказал герцог, прервав ее размышления.