– Ладно, хорош, Этьен растряси жульен! – в отместку Жиль вспомнил давнишнее прозвище приятеля.

– Всё всё! Мы уже давно не в колледже, и я сбросил не меньше пуда жульенов. Отстал, – Сванье вскинул руки, будто сдаваясь. – Вернёмся к теме: куда потом всё потекло? Увлёк, ей богу, увлёк! Дальше, видать, пора уже было прояснять ситуацию…

– Пора. Поэтому я беру и перехожу на их испанский: «Разве я прям ужасно говорю на французском, мадам Илар?»

– Правильно. Ну? – сгорал от ожидания Этьен.

– Она такая спокойно, будто ничего и не было: «Нет конечно, что вы! Как носитель может собственного языка не знать!» И снова корявей некуда на нашем, вдогонку для моей треснувшей психики: «Qui m‘aime, aime mon chien !»

– Во даёт тёща! – трещали по швам щёки Этьена. – Наизусть ради тебя язык вызубрила! Даром что вышел срок годности головы! Я только не пойму: у них там ещё и пёсик какой то блажной трётся?

– Н нет! – уже также заикаясь от смеха гнал к концовке Жиль, – сказанула она про собаку – и в проём мне тычет на кого то. Тогда до меня и дошло!

– Что дошло? Что бежать оттуда надо?!…Пока до конца чердак не угнали.

– Не, не то. Гляжу: там за Нильдой – за тёщей – моя жена будущая стоит и рот уж насилу двумя руками зажимает. Я, типа, взгляд на неё с укором сощурил – и она как закатится!

– Так это Пия, значит…

– А кто ж ещё мог так мать развести на дурь! Понасовала подставных фраз под видом приличных…

– Талант! Я б не смог. Хотя… если Ни́льда такая веселушка…

– Да ты что! Железо и лёд! То есть – и огонь!

– Ну ты сказанул! Совсем одно и тоже: лёд и огонь!

– Так и есть. Испанки – гремучая смесь! Как и у нас, кровь кипит! Огонь!

– А на лице – лёд!

– В точку! – радостно кивнул Жиль. – Ну, за нас!

– За дружбу! – подхватил Этьен.

Друзья, зазвенев стеклом, осушили кру́жки и заобнимались.

– Я имел ввиду за нас с Пией, – допив тост, признался Ивон. – Но и за дружбу можно!

– Нужно! – не смутился Этьен. – Хоть теперь ты, конечно, жених и семья шагает впереди всего.

– Да уж, жених… По ходу, не скоро привыкну.

– Так чем дело то зашлось? Мой прогноз, что Илар тут же пригласила тебя внутрь, тут же дверью перед носом хлопнула и тут же с благодарностями прокляла?! Угадал?

– Почти. Как Пия засмеялась – так и я. Нильда спрашивает: «Что забавного случилось?» – Я: «Ничего. Просто ваша дочь позади мне рожу скорчила: вылитый Бранислав! – вот и весело». – «Это да – Бранислав у нас кривой!»

– Всё?.. – с надеждой на ещё какую нибудь фишку поторапливал Этьен, собираясь добавить эту историю в разряд вечных и пересказывать при каждом удобном случае.

– Вроде. Она присовокупила, чтоб впредь не стеснялся и мигом спешил к столу, что теперь я стану членом их семьи – её сыном, так сказать. «Надеюсь навсегда, мадам», – ответил я. Она ласково мне подмигнула, обхватила за плечи и проскрипела в ухо, как курица клювом по перепонке:

– Loin des yeux, loin du coeur , сынок!

Этьен захохотал в голос и по новой скатился под стол.

Осветившись янтарём, а затем и вовсе утонув в багрянце, парк погас и перешёл на стрекот сверчков. Солнце сверкнуло последней иглой и поспешило за кроны. Неспехом растворились и люди.

«А вот и ночь! Всем спать!!!» – заорала луна, но никто не услышал.