Дело разворачивалось с сумасшедшей быстротой, и 8 ноября 1853 года, когда Дюма окончательно переехал в Париж (дав в Брюсселе прощальный ужин изгнанникам), министерство внутренних дел выдало разрешение на ежедневную газету «Мушкетер». В башне, прилегающей к шикарному ресторану «Золотой дом» на улице Лаффит, Дюма снял помещение под редакцию, на верхнем этаже — квартиру для себя. Начальный капитал — 3000 франков. Плата за офис — 1200 франков в год. Тираж 10 тысяч экземпляров, подписная цена в год 36 франков для Парижа, 40 — для провинции. Чтобы покрыть расходы, достаточно 30–40 подписчиков, остальное пойдет на зарплату и гонорары авторам и себе останется; он уже присмотрел загородный домик в Блуа.

Рекламируя газету, он обещал «защищаться от нападок критиканов», «высказываться обо всем» и «бороться с несправедливостью». Идею не одобряли люди, знающие цену деньгам — Хиршлер, Парфе, но авторы хлынули, и не только молодые, но и маститые: Нерваль, Жюль Сандо, Жозеф Мери, Поль Бокаж, Октав Фейе, Анри Рошфор, даже Дельфина Жирарден обещала иногда писать что-нибудь. Дюма привлек графиню Даш: пишет быстро и бойко. Числился в сотрудниках и сын (но только раз дал статью о скульптурной выставке). Сотрудники редакции: Асселен, Филибер Одебран (оставивший воспоминания о «Мушкетере» — «Золотой дом», 1888), Анри Консьянс, Орельен Шолль, бизнес-менеджер — Пьер Мартине, потом его сменил театровед Урбен Паже. Секретари — Рускони, Вейо и Макс де Гориц, переводчик с немецкого, политэмигрант, которого Дюма привез из Брюсселя. Всем были выплачены громадные авансы. Кассир Мишель, бывший садовник, сокрушался: «Бедный господин Дюма разорится. В этой газете так много редакторов, которые ничего не редактируют…»

Первый номер вышел 20 ноября. Необычное заявление на первой странице: «Газета не принимает рекламных объявлений от театров и книгопродавцев. Она сама платит за билеты и покупает книги». (Это было правдой.) Асселен: «Был успех. Этот небольшой листок продавался вечером во всех газетных киосках на бульварах. „Мушкетер“ был первой успешной ежедневной газетой о литературе и указал путь другим». С деньгами, правда, сразу возникли проблемы — после первого аванса сотрудники перестали получать что-либо. «Но Дюма все делал так прекрасно, он так чудесно улыбался, деля со своими редакторами несколько фунтов, которые заблудились в ящике стола! Мы не могли обвинять его в наших страданиях. Счастливые, мы аплодировали ему… Мы работали с радостью, и труд был не напрасен».

Современный исследователь Сара Момбер занималась «Мушкетером» и пришла к выводу, что газета действительно была оригинальная. Больше половины ее занимала переписка с читателями, это характерно для прессы при Второй империи (раз ни о чем содержательном писать нельзя), но если в других изданиях она была настоящая, то в «Мушкетере» могла быть таким же литературным вымыслом, как и все, что в нем печаталось. Другие газеты выносили переписку на последние страницы — в «Мушкетере» с нее начинали. Уже во втором номере Дюма обещал «дорогому читателю», что «ничего не будет скрыто и все, что нам напишут, мы опубликуем». Писали одному Дюма, и отвечал он сам — это был в чистом виде публичный блог, и, как случается в блогах, комментарии бывали фальшивые — «для затравки». Приводилось письмо какого-нибудь Дюпона: «Я, как честный буржуа, осуждаю» — чтобы Дюма мог остроумно ответить.