— Поезд не разбудил вас в полночь? К этому надо привыкнуть.

— В это время я еще не лег.

— И чем же вы занимались?

— Да разными делами, — пожимая плечами, ответил я.

— В отеле или выходили?

— Выходил, — признался я.

— Вы нашли место, где было совершено преступление?

Я утвердительно кивнул.

Шериф тоже кивнула, глядя на меня.

— И вы обнаружили две важные вещи, — сказала она. — Поэтому решили подойти ко мне и убедиться, что я тоже считаю их важными, перед тем как вы отправитесь восвояси. У вас развито чувство гражданской ответственности.

Подошла официантка и, поставив на стол тарелку с гренками, повернулась ко мне. Я заказал то же самое и еще кофе. Когда официантка ушла, Деверо спросила:

— Или вы сделали это из сугубо личных побуждений? И это можно считать вашей единственной и последней попыткой защитить армию перед тем, как вы нас покинете?

— А я пока никуда не собираюсь, — ответил я.

Она снова улыбнулась.

— Уж не собираетесь ли вы закатить мне речь о своих гражданских правах? О том, что у нас свободная страна и о прочей чепухе?

— Что-то вроде этого.

Деверо на мгновение замолчала, потом продолжила:

— Я всецело за гражданские права. И, конечно же, в отеле есть свободные номера, как говорят. Так что как хотите; пожалуйста, можете оставаться. Если вам здесь нравится. Тут есть где побродить, есть на кого поохотиться, есть на что посмотреть. Только не старайтесь что-либо делать. Занимайтесь тем, чем хотите. Только не встревайте между мной и моим расследованием.

— А как вы объясните эти две вещи, о которых только что упоминали? — спросил я.

— А я должна это делать? Для вас?

— Две головы лучше, чем одна.

— Я не могу вам доверять, — сказала Элизабет. — Вы ведь здесь для того, чтобы направить меня по неверному пути, если удастся.

— Нет, я здесь для того, чтобы предостеречь армию, если дело действительно окажется скверным. Что я и сделаю, если мне удастся. Но нам еще далеко до того момента, когда мы сможем принять какие-то решения. Ведь мы едва-едва начали. Слишком рано сбивать кого-то с пути, даже если бы я намеревался сделать это. Но я не хочу этого делать.

— Мы? — с удивлением в голосе спросила она. — Нам еще далеко до принятия решений? Это что, демократическая процедура?

— Ну хорошо, пусть будет «вы», — согласился я.

— Да, — подтвердила шериф. — Я.

В этот момент к столу подошла официантка с моей едой и кофе. Я понюхал поднимающийся от чашки пар и сделал длинный первый глоток. Малый ритуал. Нет ничего лучше, чем только что приготовленный кофе, особенно рано утром. Сидевшая напротив Деверо продолжала есть. Она быстро опустошала свою тарелку. Метаболизм, работающий, как атомный реактор.

Наконец она сказала:

— Хорошо, время пошло. Убедите меня. Выкладывайте свои карты на стол. Расскажите о первой вещи, но поднесите мне это так, чтобы стало понятно, почему это плохо для армии. И как, кстати сказать, будет лучше: если эту историю раскрутить или если ее не раскручивать?

Я посмотрел на нее в упор.

— Вы были на базе?

— Да, и повсюду.

— А я не был. Таким образом, вы, похоже, знаете наверняка то, о чем я могу только догадываться.

Она кивнула и после небольшой паузы добавила:

— Поэтому держите это в памяти. Действуйте осторожно. И не думайте втирать мне очки.

Я сказал:

— Дженис Мэй Чапман не была изнасилована в той аллее.