— Майк бы не хотел…

— Нет, конечно же нет, я знаю, но дело не только в нем. Если бы я верила — как мой святоша-отец — что Майк будет ждать меня по ту сторону золотых ворот в загробном мире, это одно. Но я не верю в это. Еще девочкой всю жопу стерла, пытаясь поверить, но не вышло. Бог и рай в итоге продержались лишь на четыре года дольше Зубной феи. Думаю, там только тьма. Ни мыслей, ни воспоминаний, ни любви — лишь тьма. Забвение. Вот почему мне так трудно смириться с тем, что его ждет.

— Майк считает, что там не только забвение, — сказал я.

— Что? Почему? Почему ты так думаешь?

Потому что девушка была там. Майк видел ее и видел, как она ушла. Ушла и сказала спасибо. А еще ее видел Том, а я видел ленту.

— Спроси сама, — ответил я. — Но не сегодня.

Отставив «колу» в сторону, Энни с любопытством на меня посмотрела. На ее губах снова играла улыбка, а на щеках появились ямочки.

— Второй раз ты получил. Как насчет третьего?

Я поставил свою бутылку на пол рядом с кроватью.

— Вообще-то…

Она протянула ко мне руки.

Первый раз был осечкой. Второй вышел здоровским.

Третий… о, третий был просто восхитительным.

Пока Энни одевалась, я ждал внизу. Когда она спустилась, на ней вновь были джинсы и свитер. Мне вспомнился голубой бра под этим свитером, и будь я проклят, если определенная часть моего тела снова не зашевелилась.

— У нас все хорошо? — спросила она.

— Да, но мне бы хотелось, чтобы было еще лучше.

— Мне бы тоже, но лучше уже не будет. Если я тебе нравлюсь так же, как ты мне, то должен принять это. Сможешь?

— Да.

— Здорово.

— Вы здесь с Майком надолго задержитесь?

— Если дом сегодня не унесет ветром, ты хотел сказать?

— Не унесет.

— Еще на неделю. Семнадцатого у Майка назначено обследование в Чикаго, мне бы хотелось выехать пораньше, — она сделала глубокий вдох. — И поговорить с отцом насчет визита. Нужно обсудить некоторые условия, и «никакого Иисуса» будет первым из них.

— Я еще увижу тебя до отъезда?

— Да, — она обняла меня и поцеловала. Затем сделала шаг назад. — Но уже не так. Это лишь все испортит. Я уверена, что ты понимаешь.

Я кивнул, соглашаясь.

— Тебе лучше идти, Дев. И спасибо еще раз. Лучшую поездку мы сберегли напоследок, верно?

Это было правдой. Не мрачную поездку, но светлую.

— Мне бы хотелось сделать больше. Для тебя. Для Майка.

— И мне, — сказала она. — Но так уж устроен наш мир. Приходи завтра на ужин, если шторм не разгуляется. Майк будет очень рад тебя видеть.

Она была прекрасна — босоногая, в выцветших джинсах. Мне хотелось обнять ее, взять на руки и перенести в какое-нибудь безопасное и спокойное будущее.

Вместо этого я оставил ее. Так уж устроен наш мир, сказала она, и как же она была права.

Как она была права.

В ста ярдах вниз по Бич-роу, на материковой стороне дороги, располагалась небольшая группа магазинчиков — слишком изысканных, чтобы назвать их торговым центром: бакалея для гурманов, салон красоты под названием «Взгляни на себя», аптека, отделение банка «Саутерн Траст» и ресторан «Ми Каса», где, без сомнения, питалась местная элита. Когда я возвращался в Хэвенс-Бэй в пансион миссис Шоплоу, то даже не взглянул на эти магазинчики.