— Спросишь, когда я туда доберусь.

Она засмеялась.

— Туше! Извини, я на минутку.

Вернулась она через пять. Я сидел на кухне, потягивая кофе. Когда Энни вошла, свитер она держала в правой руке. Ее живот был смуглым от загара, а бледно-голубой лифчик почти совпадал по цвету с выцветшими джинсами.

— Майк заснул, — сказала она. — Пойдешь со мной наверх, Девин?

Спальня была большой, но какой-то пустой, словно даже спустя долгие месяцы вещи в ней не были полностью распакованы. Энни повернулась и обвила руками мне шею. Ее широко распахнутые глаза были совершенно спокойными. Улыбка коснулась кончиков губ, оставив на щеках небольшие ямочки.

— «Ты способен на большее, представься тебе такая возможность». Помнишь эти мои слова?

— Да.

— Я не ошиблась?

Ее губы были сладкими и влажными. Я чувствовал на вкус ее дыхание.

Она чуть отстранилась и произнесла:

— Это случится лишь раз. Ты же понимаешь?

Не хотелось, но понимал.

— Только если это не… ну…

Теперь она улыбалась по-настоящему. Почти смеялась. В полутьме я видел ее зубы и ямочки на щеках.

— Только если это не трах в знак благодарности? Поверь, это не так. Последний раз, когда у меня был парень твоего возраста, я сама была девчонкой.

Она взяла мою руку и положила на шелковую чашечку бюстгальтера. Я ощутил мягкое, мерное биение ее сердца.

— Должно быть, не все, связанное с отцом осталось в прошлом, потому что сейчас я чувствую себя удивительно распутной.

Мы снова поцеловались. Ее руки опустились к моему поясу и расстегнули пряжку ремня. С тихим скрипом разошлась «молния», и рука Энни скользнула по твердому выступу на шортах. Я выдохнул.

— Дев?

— Что?

— Ты когда-нибудь занимался этим раньше? И даже не пытайся мне лгать.

— Нет.

— Она что, совсем дурой была? Та твоя девушка?

— Наверное, мы оба были дураками.

Она улыбнулась, запустила холодную руку в шорты и сжала меня. Эта уверенная хватка, вкупе с нежно поглаживающим плоть большим пальцем, превращала все попытки Венди ублажить бойфренда в жалкую пародию.

— Значит, ты девственник.

— Виноват.

— Ну и хорошо.

Одним разом, к счастью, дело не ограничилось, потому что сначала я смог продержаться лишь восемь секунд. В лучшем случае девять. Я вошел в нее — да, смог дотерпеть — но на этом все и закончилось. Наверное, лишь раз в жизни я смущался сильнее — когда знатно пернул на исповеди в Лагере молодых методистов — да и то не уверен.

— О боже, — сказал я и прикрыл глаза рукой.

Она засмеялась, но ничего обидного в этом смехе не было.

— В некотором роде ты мне польстил. Попробуй расслабиться. Я спущусь вниз и еще раз проверю, как там Майк. Не хочу, чтобы он застал меня в постели с Гови, Псом-Симпатягой.

— Очень смешно. — Кажется, покрасней я еще сильнее, то просто бы вспыхнул.

— Думаю, ты будешь готов к моему возвращению — одна из приятных сторон жизни в двадцать один год, Дев. Если бы тебе было семнадцать, ты, наверное, был бы готов уже сейчас.

Энни вернулась с двумя бутылками содовой в ведерке со льдом, но едва она выскользнула из своего халата и предстала передо мной обнаженной, о содовой я думал меньше всего. Во второй раз все прошло более удачно: я продержался минуты четыре. Затем она начала мягко постанывать, и я не сдержался.