– Это всегда будет причинять тебе боль, пока ты пытаешься спрятаться от истины. А истина в том, что Карл Мадхен способен на человеческие чувства и эмоции не больше, чем камень или кусок дерева. Он не любит тебя, Дори, и ты ничего не можешь изменить, но твоей вины в этом нет.

– Пожалуйста, Филип, не надо, – умоляла Дори, но он не собирался останавливаться.

– Неужели ты думаешь, что мне нравится говорить все это? Я пригласил твоего отца в расчете на то, что после этого ты окончательно разочаруешься в предмете своих девичьих грез и исчезнешь из моей жизни. – Филип говорил тихим, срывающимся голосом. – Я не мог даже представить себе, что мне тоже будет больно вместе с тобой.

Дори вдруг почувствовала, как что то словно прорвалось внутри ее, и слезы сами собой хлынули из глаз.

– Я знала, что отец не любит меня. Наверное, он вообще не способен любить кого бы то ни было. Думаю, женитьба на моей матери была для него чем то вроде эксперимента. Неудивительно, что она развелась с ним. Остаться с таким человеком означало похоронить себя заживо.

– Пойми, Дори, некоторые люди рождаются слепыми или хромыми. А другие – не способны испытывать определенные чувства. Они тоже калеки. И не твоя вина в том, что доктор Мадхен не способен ответить на твою привязанность.

– Думаю, что поняла это в какой то момент. Но на это ушло много времени. Мы ведь всегда жили вдвоем, переезжали с места на место. Мне было одиноко. И я не могла понять, почему отец равнодушен ко мне. Я любила его так сильно. Ну что ему стоило полюбить меня хотя бы чуть чуть?

Филип почувствовал, как сердце болезненно сжалось в груди.

– Но я переросла это. – Дори нервно рассмеялась. – Наверное, в это трудно поверить после истерики, которую я только что устроила. Это от неожиданности. Отец был со мной весьма вежлив. Он сказал, что глупо было бы изображать любовь, которой никогда не существовало, но мы могли бы наладить дипломатические отношения. Наверное, мне надо было пригласить его на чашку чая. Он не возражает, чтобы я была твоей любовницей, если только я не прибегу к нему жаловаться, когда ты выставишь меня вон.

– Какая широта взглядов! – отстранив от себя Дори, он взял в ладони ее лицо. – И везет же тебе в жизни с мужчинами! Казалось бы, после стольких лет жизни с Карлом Мадхеном, ты должна была научиться понимать, кто хочет любить и быть любимым, а кто – нет.

– С тобой у меня не было выбора, Филип. – Дори беспомощно махнула рукой. – Я всегда любила тебя.

Шейх закрыл глаза и поморщился.

– О господи! Но я не хочу этого. Ты не сможешь сделать это со мной. Я не полюблю тебя, Пандора. Ты всегда будешь для меня лишь телом, согревающим мою постель. Почему бы тебе не уехать и не избавить себя от множества неприятностей? Ты не заслуживаешь такой жизни.

– Я не могу уехать, – прошептала Дори. Слезы блестели в ее глазах. – Я должна попытаться.

– И превратить в ад свою и мою жизнь? Дори вдруг почувствовала, как сильно устала за сегодняшний день.

– Тебе не удастся отговорить меня, Филип. А сейчас я хочу спать. Я очень устала. Если, конечно, ты не решил все же заняться со мной любовью.

На губах Филипа играла улыбка, но в глазах застыла боль.

– Какая темпераментная у меня наложница. – Он потрепал Дори по щеке. – Спи, дорогая, я не хочу тебя сегодня.

На самом деле он хотел ее так же страстно, как и всегда, когда она была рядом. Филип нежно погладил темные круги под глазами девушки.

– Наверное, старею…

Дори улыбнулась так искренне и лучезарно, что у Филипа перехватило дыхание.

– Нет, только не ты! – Теплые губы коснулись его ладони. – Только не ты, Филип!

– Пандора… – Филип вдруг осекся, подбирая слова.