Слова Йеро, которые он произнес, когда открывал ворота, внезапно обрели смысл. Он знал. И он пришел сюда, собираясь остаться вместо Десмонда.

– Поясню, чтобы мы точно поняли друг друга, – продолжал Повелитель. – Эта сделка не сработает с мертвецом или с тобой. На Вику я, пожалуй, соглашусь, если ты решишь, что паладин тебе еще для чего-то сгодится. Может, эта прекрасная принцесса в шрамах предпочтет остаться здесь?

Он похлопал глазами, и я всерьез задумалась, каковы мои шансы ухватить его за волосы и оторвать ему эту прекрасную голову.

– Это не игра, Риан.

– Все здесь превращается в игру, достаточно лишь долго оставаться серьезным. Пойдем, я тебе покажу.

Легким движением он поднялся на ноги и прошелся по комнате, остановившись у чаши, которую я уже раньше видела.

– Подойди ближе. Это чаша со слезами Лиаскай. Каждый раз, когда в ее мире наступает полнолуние, она роняет одну слезу. Это означает, что она искупает свою вину. Какая-то ничтожная слеза. А когда в мире Лиаскай наступает новолуние, а в моем мире – темнейшая ночь, то я могу передать эту слезу любому.

– И он сможет остаться человеком, – пробормотала я.

Он поморщился.

– Да. Притом, что проклятые, когда приходят сюда, и так уже не слишком похожи на людей. Все остальные, кому не хватило капли сострадания милостивой матери Лиаскай, превращаются в дэмов и забывают себя.

– Только не во дворце.

Он помолчал в ответ на мое возражение, и его лицо оставалось неподвижным и серьезным.

– Это вы сделали дворец таким? Прибежищем воспоминаний?

Он ничего не ответил. Это означало «да».

И он не всегда был таким жестоким, наслаждающимся чужими страданиями. Возможно, тоска сделала его таким. Возможно, он просто притворялся и это была игра. Потому что… потому что за всей этой жестокостью, в которой он теперь участвовал, скрывалось страдание.

– Когда произносят проклятье, – прошептала я, – вы не можете просто проигнорировать его?

Он безрадостно рассмеялся, и я поняла ответ. Он был рабом и носил венец Повелителя, не имея права от него отказаться.

– Вы тронули мое сердце, – повинуясь внезапному порыву, произнесла я, потому что мне стало искренне его жалко. – Но я не могу вам помочь.

На этот раз он рассмеялся более искренне, хотя и тихо.

– Я понимаю. Ты здесь не для того, чтобы стать Повелительницей дэмов.

– Но вы сказали…

– Я так думал. Но я, наверное, ошибся. Неправильно понял пророчество. По сути, я проиграл пари, но не сильно об этом печалюсь. Ты точно не сможешь стать новой Повелительницей дэмов, Лэйра, потому что ты не совершила зла.

Я ничего не понимала.

– Но я произнесла проклятье.

– Хотела ли ты на самом деле, чтобы оно воплотилось в жизнь? – спросил он и покачал головой. – Нет, пусть даже ты считаешь иначе. К тому же поначалу и я так считал. Ты была так уверена в этом, твоя вина светилась ярко и горячо, как солнце. Но я наблюдал за тобой, и я много разговаривал с Десмондом, и под конец у меня возникли сомнения.

– Но врата тайн…

– Сработали, потому что ты верила, что произнесла проклятье. Эти врата открываются, если ты произносишь то, что для тебя является истиной.

– Но кто же тогда проклял Десмонда?

Он прислонился к книжному шкафу, скрестив ноги.

– Чтобы выяснить это, я потратил немало времени и сил. Как ты относишься к человеку, который мог бы стать твоим свекром?

– К отцу Десмонда?

Повелитель кивнул.