— Раз, — негромко проговорила Баррон. — Ты же любишь охоту? Хочешь поговорить об охоте?

— Охота — это лучший способ отдохнуть, — с готовностью закивал Скотт.

— Два. Расскажи, когда ты отдыхал в последний раз?

Ее голос был таким мягким и нежным, что Марк сам погружался в полудрему, навязчивую, липкую и одновременно уютную.

— Ох, отдых… — Свидетель прикрыл глаза. — Я ездил тут в один отель в лесу. Фирма дала путевку. Я очень хороший работник.

— Три. Что ты делал в отеле?

— Ловил рыбу, спал. Там еще такая медсестричка была. Такая милая. Молоденькая, но меня совсем не боялась.

— Четыре. Скотти, это ты разлил краску в подвале в особняке Кеппела?

— Разлил… разлил краску. И кровь. Нужно было зарезать свинью, жалко свинью. Но резал не я, не я. Я просто взял немного крови, потому что там, внизу, нужно было много всего сделать.

— Пять. Скотти, а это ты скрыл вход в комнату?

— «Скертс» выиграли у «Бортель»…

— Пять, — с небольшим нажимом повторила Аурелия, прерывая его фразу. — Ты когда-нибудь закрывал вход туда, куда никто не должен зайти?

— Закрывал. Постоянно это делаю. Я лучше всех умею прятать то, что нельзя увидеть, если не знаешь, что оно там. Прямо под носом.

— Шесть. А когда ты не резал свинью?

— Да когда ремонт делали. Давно.

— Семь. Скотти, а что тебе говорила та медсестричка из санатория?

— Что у меня золотые руки. Я молодец.

Его голова безвольно свесилась на грудь. В допросной повисло тяжелое молчание. Аурелия посмотрела на Марка и так же незаметно, как он некоторое время назад, положила руку ему на колено.

— Ваша Эллоу посвятила меня в детали, — одними губами сказала она. — Над ним хорошо работали на протяжении длительного времени. Я не смогу установить кто. Но медсестра явно поддерживала гипноз. Скорее всего, тоже по указке. Найдите ее. А еще проверьте его биографию.

— Если он сказал правду, то все это было запланировано задолго до убийств. Счет идет на годы.

— Восемь. Скотти, сколько лет прошло с тех пор, как твоя жизнь изменилась?

Вест встрепенулся. Он посмотрел прямо ей в лицо и вдруг улыбнулся — страшной безумной улыбкой, которая застыла на его лице подобно уродливой маске. Но прошло мгновение, мышцы расслабились. Улыбка стала грустной.

— Двадцать лет, доктор. Моя жизнь изменилась двадцать лет назад.

Позже

Они ушли в ресторанчик неподалеку от управления. Марка потряхивало от пережитого, Аурелия была спокойна. Судя по всему, разговор и приложенные усилия для нее в порядке вещей.

— Спасибо, — сказал Карлин. — Спасибо, что приехала.

Она медленно кивнула.

— Это уровень, Марк. И если попытаться опираться на его показания, то вы имеете дело с влиянием, которое было заложено, скорее всего, двадцать лет назад. Я не утверждаю про конкретную комнату. Но кто-то вмешался в его жизнь.

— Ну, Эллоу сказала, что двадцать лет назад у него умер отец: разбился на объекте. Видимо, это стало травмирующим событием, которое психика выкинула под гипнозом. Не значит, что влияние началось в этот момент.

Аурелия покачала головой.

— Не факт. Я не берусь утверждать, но…

— Мы точно знаем две вещи, — мягко прервал Марк.