– Что ж, сорок пять минут, – сказал он, – Дело ясное.

– Теперь‑то куда? – спросил Ашмарин, сбавляя скорость.

– А вон к тому островку, – оказал Федор Никанорович. – Где будка собачьего поста[2].

Ашмарин выключил мотор, и лодка бесшумно ткнулась в берег.

– Зачем это вы время засекли, Федор Никанорович? – спросил старшина, когда все пассажиры расположились на горячем песке.

– Зачем? – переспросил Федор Никанорович. – Дело серьезное…

– Я ж хотел набавить скорость, а вы не разрешили, – продолжал недоумевать Ашмарин.

– Ты помнишь, Ашмарин, то утро, когда ваши задержали меня на площади? Юрий Васильевич еще был со мной.

– Это когда мы Ганюшкина с лодкой взяли? Так лейтенант же приказал, мне что…

– Вот я все время думал, для чего Ганюшкин к мосту под плывал, к быку привязывался и дурака разыгрывал, что он гражданин из Сан‑Франциско и прочее? "Вот сейчас я выяснил, в ноль часов тридцать пять минут он был у быка.

– Это точно, – подтвердил Ашмарин. – А в одиннадцать он еще находился совсем в другом месте.

– Да, – сказал Афанасий Петрович, – в одиннадцать мы были в одной комнате…

– Значит, он не случайно поехал к мосту, все, все намеренно, – воскликнул Юрий Васильевич. – Свидетели ему были нужны, что он ловил рыбу.

– А у него в лодке рыбы было порядком, – заметил Ашмарин. – Часа на два лова, если на удочку.

– Рыбы он наловил заранее, – уверенно сказал Федор Никанорович. – Все продумал… Даже записочку на моей машинке отстукал, когда она у него в починке была.

– Вот ведь карась! – сказал Ашмврин и, вскочив на ноги, тревожно огляделся, но Адун был в этот час пустынен, в на островке спокойно шумел лозняк да волновался прошлогодний кажыш, стеной поднимавшийся за островом над узкой протокой.

– Эк, попался бы мне, я бы ему припомнил, как тогда нас с Фоминым на кладбище трепал,

Афанасий Петрович повесил свою одежду на колючий куст, под которым Ашмарин аккуратно разливал «Витамин С» по походным стаканчикам. Когда дошла очередь до рубахи, Афанасий Петрович с секунду колебался, но снял и рубаху.

– Что это у вас? – спросил Юрий Васильевич.

Афанасий Петрович резко обернулся к нему. Теперь его обнаженная спина была видна Федору Никаноровичу.

– Неужели отросли? – воскликнул Федор Никаноровнч.

Афанасий Петрович угрюмо кивнул.

– Kак рога у сохатого, – сказал он. – Хоть фабрику строй.

Отростки на спине Афанасия Петровича крайне заинтересовали и Ашмарина. Он поднялся на ноги и осторожно притронулся к ним,

– Крепкие, – вздохнул он удивленно. – Ну, точно крылышки у качки.

– У какой такой качки? – спросил Афанасий Петрович.

– Ну, у этой утки, – пояснил Ашмарин. – Он молча опять протянул руку к отросткам на спине Афанасия Петровича, не тот неожиданно выкрикнул:

– Гам! – и лязгнул зубами.

Ашмарин от неожиданности отпрянул и сел на колючий куст. Афанасий Петрович хлопнул его по плечу и бросился к берегу. Ашмарин побежал за ним, но Афанасий Петрович с разгону вбежал в воду и поплыл, широко выбрасывая руки.

– Вот она, молодость, – удовлетворенно сказала Федор Никанорович. – Только что был полон предчувствий, говорил о смерти, а через минуту – вон он… Афанасий Петрович! – закричал он.