– Пш-пш-пш, – шептали барышни, обмахивая себя яркими веерами.

– Бу-бу-бу, – бормотали пожилые полковники, коллежские и статские советники, важные генералы. – …Императрица, Ришский перевал, Нишанджы, из капитанов, кавалер ордена, золотая сабля «За храбрость», – доносились до него обрывки фраз.

– За мной! – Митя взмахнул рукой и, приоткрыв тяжелый малиновый занавес, проскользнул в боковую комнату. Алексей протиснулся следом и оказался прямо перед компанией своих сверстников. Среди десятка молодых парней, из которых только двое были в штатском платье, Алексей был самым старшим по чину. Но какая тут разница, когда вокруг были отпрыски из высоких и богатых дворянских фамилий? Практически все они были одеты в гвардейские парадные мундиры, обшитые золотом и серебром. Вели они себя весьма непринужденно, словно только и занимались всю свою короткую взрослую жизнь службой на дворцовых паркетах и в бальных залах.

– Вот он, господа, я ведь обещал вам, что будет? – воскликнул Митя. – Знакомьтесь, мой друг и боевой однополчанин Егоров Алексей, кому императрица самолично премьер-майора присвоила, золотую саблю вручила и, заметьте, – понял он палец, – перстень со своего пальца сняла и его им одарила!

Почему-то это последнее упоминание награды всех взволновало более всего.

– И где же он? – все с интересом оглядывали руки Егорова.

Тот пожал плечами и хмыкнул:

– Так не ношу я ничего из украшений. Вроде бы как женское оно?

В комнате грянул гомерический хохот, и из-за ширмы, закрывающей вход, заглянул встревоженный распорядитель.

– Митрофан Лукич, у нас все хорошо, – успокоил его Митенька. – Ребятки просто выселятся!

– Ну вы и шутник, Алексей! – протянул поручик в мундире гвардейского Измайловского полка. Говорите, дареный перстень императрицы не надели, потому что он есть женское украшение? – и вся компания опять захохотала. – А сабля-то хоть та дареная при вас? Ее-то вы нам здесь покажете?

– Саблю покажу! – сквозь зубы процедил Егоров и вынул наполовину из красивых, черных в серебре ножен прекрасной работы клинок.

– Красота-а! – протянул подпоручик Преображенского гвардейского полка. – Сразу видно руку мастера. Какая прямая форма, как раз для фехтования в пешем порядке, а не для рубки в седле. Сам эфес золотой, гарда тоже, золотого плетения темляк с шикарной Георгиевской лентой! А гравировка, гравировка, вы только посмотрите! – прошептал подпоручик. – «За храбрость!» А вот еще на лезвии есть: «За знаменитое и удачное его предприятие на Балканских горах».

– Да, сильно! – покачал головой Митя. – Вот такие вот мы – боевые офицеры из Первой Дунайской императорской армии!

– Ну, а алмазов или каких-нибудь других камней на сабле-то и вовсе нет, – желчно проговорил кавалергард-поручик. А вот у генералов, у них у всех шпаги богато алмазами осыпаны!

– Это да-а, – протянули гвардейцы. – Каменья бы здесь не помешали!

Лешка резко, чтобы глаза завистников не таращились на боевую сталь, загнал лезвие опять в ножны.

– А мне сабля нужна для того, чтобы врагов рубить, а не чтобы им глаза слепить каменьями!

Гвардейцы улыбнулись, и дальнейший разговор продолжили на отвлеченные темы на французском.