Егеря Егорова к утру, выйдя скрытным порядком к Гирсово, перекрыли брод через речку Боруй и заняли предписанное им командующим место. Отсюда хорошо было видно, как на русские редуты надвигается правильными рядами всё многочисленное турецкое войско. В первых двух линиях шла пехота, а по бокам — конница. Напротив главного ретраншемента разворачивалась оставшаяся у турок батарея из семи орудий. Османское войско, обученное европейскими инструкторами, сохраняло удивительный для него порядок. Турки шли под музыку своих оркестров густыми ровными построениями. Оборонительные укрепления продолжали молчать. Даже орудийных амбразур не было в них видно.

— Что такое?! — волновались егеря. — Никак в крепость отошли наши?! А ну как ворвётся сейчас турка на валы, ведь не остановишь её тогда!

С левой стороны, там, где был остров, образованный между двумя реками, послышался вдруг топот копыт.

— Рота, к бою! Надеть штыки! — Егеря приготовились к встрече неприятельской кавалерии.

К броду на полном ходу выкатились два орудия с зарядными передками на конной тяге. За ними следовал эскадрон венгерских гусар. Лихой командир на вороном жеребце соскочил с него перед Алексеем.

— Премьер-майор Корф, венгерский гусарский! — представился он. — Вам подарок для племянника от бригадира Милорадовича, — кивнул он на вытягивающие из транспортных передков свои единороги артиллеристов под командой уже знакомого Лёшке фейерверкера. — Есть тут у вас кто-нибудь с такой же фамилией?

— Капитан-поручик Егоров! Отдельная особая егерская рота. Как не быть? Есть такие, — усмехнулся Алексей, кивая на покрасневшего Живана. — Иди давай, принимай орудия, племянничек. Маскируйте их как следует, чтобы даже с полусотни шагов нельзя было разглядеть!

— Андрей Степанович приказал нам прикрыть вас на броде, — командир гусар кивнул на подступы к речке. — Место здесь открытое, если султанский командующий не дурак, то он обязательно кинет свой последний резерв нашей бригаде во фланг и сделает это в тот момент, когда она будет заходить на его правое наступающее крыло. Если их здесь, вот на этом самом броде, мы не удержим, то… — и майор развёл руками.

— Я всё понял, господин майор. — Лёшка оглядел подступы к броду со своей стороны. — Думаю, нам лучше укрыть вас до поры до времени вон в ту рощу. Сами мы замаскируемся с пушкарями здесь и ударим по османам в упор. Речка эта небольшая, всего шагов в пятьдесят длиной, и из них только лишь двадцать — хорошей глубины. Перемахнут к нам всадники, и пока мы их здесь на штыки примем, вы как раз их тут сбоку, словно косой срежете.

— Годится, — кивнул командир эскадрона. — Пойдём на месте оглядимся?

В это самое время битва подходила к своей кульминации. Развёрнутая турками батарея дала несколько залпов по русскому ретраншементу. В ответ не раздавалось ни единого выстрела, русские позиции молчали. Турецкая пехота приблизилась к укреплениям на сотню шагов. И только в этот момент в них разом распахнулись пушечные амбразуры и показались жерла орудий, а наверх выскочили шеренги солдат. Огонь! По туркам ударила ближняя картечь и фузейные пули стрелков. Турки откатились, но, ободренные своими командирами, они снова пошли вперёд, проявляя удивительную для них стойкость. Ретраншемент бил точным жалящим огнём, а с боков его поддерживали редуты.