Той же ночью, после того как отвез Бэка к Алексе, я лежал в постели отеля, снова и снова прокручивая наш разговор. Для меня было важно придерживаться того, что сказал сегодня сыну. Дети больше учатся у родителей по их поступкам, а не словам. Мне нужно было показать, что я здесь надолго, учитывая то, что не мог контролировать действий Алексы и Леви.

Когда я попытался уснуть, одна мысль кружила в моей голове, не позволяя успокоиться. То, о чем я сказал. Хотя я верил, что слова правдивы, если быть честным с самим собой, я не совсем соответствовал своему собственному убеждению. И это не имело никакого отношения к моему сыну.

Люди не оставляют того, кого любят. Они всегда крутятся неподалеку.

***

На следующее утро мое беспокойство возросло. Корень этого произрастал в течение последних нескольких недель, но после моего разговора с Бэком он вырос как виноградная лоза и поселился в моем животе, голове. Что-то обвилось вокруг моего сердца так туго, что я едва мог дышать.

Мне нужно было вытянуть себя из постели и добраться в аэропорт. На заднем сидении такси я проверил время отлета и заерзал. Я знал себя и то, как могу зацикливаться на всяком дерьме, поэтому мне нужно было знать… Сдавшись наконец, я написал сообщение Роману в пять утра.

Дрю: Она встречается с кем-нибудь?

Он ответил через нескольких минут, как всегда. Роман был единственным знакомым человеком, кому требовалось меньше сна, чем мне.

Роман: Я думал, что не должен тебе этого говорить.

Дрю: Просто скажи.

Роман: Уверен, что сможешь это выдержать?

Боже мой. Я не был до конца уверен, что смогу. Но раз уж он спрашивал, значит, все было не так хорошо.

Дрю: Скажи.

Роман: К ней подкатывает сосед. Прислал ей цветы — огромный букет желтых роз. А еще недавно водил ее в шикарное место на обед, с большим ценником и дурацкими маленькими порциями.

Блядь.

Дрю: Что-то еще?

Роман: Начал приглядывать за ним. Прошлым вечером повел на ужин какую-то девушку. Высокую. Отличные ножки. В середине обеда мне показалось, что у них разразилась ссора. Она разыграла какое-то драматическое дерьмо, встала, бросив салфетку на стол, а затем в бешенстве умчалась. Думаю, он ее бросил.

Тревожным нутром я почуял наличие причины для этого. Я мог потерять ее навсегда, если не вытащу голову из задницы. Подъезжая к аэропорту, написал последнее сообщение другу перед выходом из такси.

Дрю: Спасибо, Роман.

Он незамедлительно ответил.

Роман: Иди и заполучи ее. Давно, блядь, пора.

***

Я нервничал почти так же, как и вчера, когда должен был выложить новости Бэку, но в моих ощущениях присутствовало и нечто другое. Решительность. Не важно, чего это будет стоить, я собирался заставить Эмери простить меня и дать еще один шанс. Я облажался и мог бы обвинить в этом миллион событий своей жизни, но правда была в том, что я облажался. А теперь собирался это исправить.

На двух лифтах в ее доме была вывеска о поломке. Я стоял перед единственным функционирующим, постукивая ногой и наблюдая, как на дверях меняются цифры. Он застрял на девятом на тридцать секунд, затем остановился на восьмом так же надолго. У меня нет на это времени. Осмотревшись, я увидел указатель к лестнице и сорвался на бег. Мое сердце колотилось, когда я перескакивал по две ступеньки, взбегая на третий этаж.

Затем я остановился у двери Эмери, и меня впервые осенило, что я понятия не имел, о чем собирался говорить. Два часа в самолете, а у меня даже не было вступительной речи. К счастью, я из той категории людей, которые полагаются на свою интуицию, когда дело доходит до устной аргументации.