Так Абзац увидел Антикварщика, о котором все только говорили, но ни разу его не видели. Абзац ждал развития событий, но без особого энтузиазма. Он не торопил судьбу, когда она готовила ему неприятные сюрпризы.

Тем не менее он вежливо уточнил:

— Матвей Матвеевич?

Тот молча кивнул в ответ.

Некоторое время они молчали, рассматривая друг друга. В их взглядах читались и уважение, и враждебность.

Потом Антикварщик жестом предложил Абзацу присесть в удобное кожаное кресло. Абзац вежливо кивнул и принял приглашение – уселся в кресло.

— Закуривай, если хочешь, – сдержанно улыбнулся Матвей Матвеевич.

Абзац поспешно закурил сигарету.

— Может быть, выпьешь виски? – предложил Матвей Матвеевич. – Сам я пью исключительно коньяк… Он расширяет сосуды и вдохновляет на всякие интересные мысли, но ты, я слышал, предпочитаешь виски?

Абзац кивнул. Неизвестно откуда взявшийся человек принес виски и лед и поставил коньяк перед Антикварщиком. Свой первый стакан Абзац выпил безо льда. Во второй бросил прозрачный искристый кубик. Виски оказалось превосходным, но Абзац ждал продолжения.

Он пригубил виски и спросил, хитровато прищурившись:

— Так что вы ждете от меня?

Матвей Матвеевич молчал долго, не меньше минуты, а потом резко произнес:

— Что тебе нужно, Абзац? Пистолет… Зачем он тебе? Разве ты еще не убедился, что он проклят? Разве ты не хочешь жить? Хочешь умереть, завладев этим пистолетом? Что ты хочешь, чтобы отдать его мне, а не кому-то еще? Я велел Свирину отправить тебя сюда, но не подозревал, что он ищет покупателя.

Матвей Матвеевич подождал, ожидая реакции от Абзаца, но, не дождавшись, продолжил:

— И я не знал, есть ли у меня вообще верные люди. Я знаю, что должен тебе за то, что ты нашел пистолет. Почему же не дать человеку то, что он заслужил по праву?

Абзац чуть наклонил голову, но не проронил ни слова.

— С тех пор как изобретены денежные знаки, все затруднения насчет признательности устранены. Врачи же и красивые женщины могут даже без денег расплатиться за всякую услугу. Но я не принадлежу к категории расплачивающихся без денег.

Абзац улыбнулся осторожно, будто не веря словам Матвея Матвеевича.

— Почему я должен отдать вам пистолет?

— Ты, наверное, фаталист, Абзац. Вспомни тот день, когда ты стрелял на мосту в машину депутата Кондрашова и не попал. Ведь ты был пьян тогда, не правда ли? В тот день ты испортил себе жизнь, все пошло не так, как хотелось бы. А тебе не кажется, что это было не просто так?

Абзац выдержал долгую паузу, не спуская глаз с собеседника, кинул недокуренную сигарету в камин и ответил:

— Я часто думаю об этом, если честно…

Антикварщик тяжело вздохнул и указал на бюро, где стоял старинный портрет седого старика, в чертах лица которого и синих глазах сквозила глубокая грусть. Абзац узнал этого человека – именно его портрет привлек внимание Абзаца в фамильной галерее по дороге в кабинет. Только человек на том портрете был молод, а на этом – стар.

— Посмотри, – сказал Антикварщик. – Это человек, который не нашел покоя ни при жизни, ни после смерти. Только память дает тебе уверенность, и ты знаешь, кто ты и куда идешь. Я последний в своем роду, за плечами у меня целая галерея предков, которых уже давно Никто не боится и не уважает. Это мой прямой предок – Николай Соломонович Мартынов – благороднейший человек, ставший жертвой случая, стечения обстоятельств, дворянин, сын пензенского помещика полковника Соломона Михайловича Мартынова, который нажил приличное состояние от московских винных откупов. Детство и юность Николая прошли в Москве, где прочно пустило корни большое семейство Мартыновых. Мать Николая, Елизавета Михайловна, любила и заботилась о нем.