|
.. Каждый, кто падет с женщиной, - заслуживает казни; каждый, кто пригубил кубок, - попадет в ад; каждый, кто живет своей мыслью, а не строкой писания, - сын сатаны! Разве добро может быть судией?! - А если зло? - спросил Роумэн; поскольку режиссер был зажат потной, а л ч н о внимавшей ему толпой, на Пола зашикали; Джо Гриссар, тем не менее, обернулся к Роумэну, посмотрел на него с нескрываемым интересом и, улыбнувшись Фрэнку Синатре, спросил: - Вы имеете в виду здешние процессы против Брехта и Эйслера? Я вас верно понял? - Не только здесь, - ответил Роумэн, чувствуя на себе взгляд Синатры. - В Европе тоже хватало такого рода процессов. - В моей новой ленте будет очень жесткий финал, - ответил Гриссар. - На фоне безмолвного лица очаровательной и кроткой Жозефины, - он мягко улыбнулся актрисе и вытер свое мясистое лицо громадной ладонью, - диктор сухо прочитает: "Папа Юлий Второй решил канонизировать Савонаролу, несмотря на то что тот был сожжен его предшественниками как еретик; Рафаэль сделал его портрет; папа Павел Четвертый, вычеркнув всего несколько строк, позволил цензуре дать штамп на опубликование проповедей бунтовщика, - новой власти угодны погибшие бунтовщики, которые восставали против роскоши и свободомыслия единиц во имя справедливости для всех, что, конечно же, невозможно..." - Давайте я сыграю у вас Боттичелли, - посмеялся Роумэн. - Это мой любимый художник, а ведь при этом, говорят, он был связан с тайным орденом мстителей... Гриссар переглянулся с Синатрой и, рассекая толпу как дредноут, двинулся к нему: - Представьте, вы мне нужны... ...Он снимал трехкомнатный номер в "Плазе"; мебель была атласно-белой; на полу валялись книги, грязные рубашки, страницы рукописей; Жозефина сразу же занялась баром, достала стаканы, бутылки, фисташки и соленое печенье. - Ваши реплики понравились мне, - повторил Гриссар. - Синатре, кстати, тоже. А он - умница. Кто вы по образованию? - Юрист, кто ж еще? - ответил Роумэн. - Немножко, конечно, историк, без этого в наш век нельзя. - В наш век можно все, - сказал Гриссар. - Мы вступили в полосу всепозволенности, это - предтеча конца света. - Слушайте, а зачем вы рассыпаете жемчуг перед здешними... людьми? Они же малообразованны! У кого есть гран таланта - подметки срежет, унесет в клюве идею, вы же рассказали поразительные эпизоды, - ставь камеру и снимай фильм. - А кто будет играть? - Гриссар пожал плечами. - Жозефина? Я буду ее снимать, но играть она не может, правда, крошка? - Почему? Я снималась в двадцати картинах... - Снимись в одной, но под фамилией Мэри Пикфорд... Или Вивиан Ли. |
