«Приперся…» Он и не уходил никуда, ибо, скорее всего, люди приняли за «упыря» того самого лича, который несколько седмиц назад вручил ему чье-то дитя. Значит, он никуда от города не ушел. И попался на глаза людям, которые, как всегда, сделали неверные выводы.

Ведьмак чуть дрогнул. Вот как заговорили эти люди. Пятнадцать лет назад староста в ноги кланялся, умолял заезжего борца с нечистью поселиться в городке, обещая оплату и всяческие налоговые льготы. Он и сам хотел остаться – приглянулась одна девушка из местных. И вот как оно все повернулось.

Нет, конечно, он бы мог уехать – и пусть горожане сами решают свои проблемы. Но теперь у него жена. И этот мальчик…

– Вы с ума сошли, – попробовал он защищаться. – Вы что, обвиняете меня в том, что я науськал нечисть на город?

– А кто тебя знает? Ты с ними вечно якшаешься, авось понабрался…

Вопли толпы стали громче. Она распаляла сама себя, постепенно доходя до той точки, когда уже не будут действовать ни уговоры, ни угрозы. Скорее, наоборот – лишнее слово способно спровоцировать нападение. И тогда…

– Кто это сказал?

– А что, не так разве? Что ведьмаки, что ведьмы – один хрен! – крикнул какой-то дед. – На костер – и вся недолга!

Быстро они.

– На костер! – подхватили из задних рядов. – С упырем вместе!

– Кого – на костер? – ведьмак не поверил своим ушам. – Меня?

– Щенка того!

Вот оно что. Кто бы ни подсказал решение проблемы, выводы, надо признать, он сделал близкие к истинным. Появление лича действительно связано с этим ребенком, однако, не так, как кажется людям. Но пойди, втолкуй это толпе, которая слушает только себя!

– И вы что же, можете казнить младенца? – такого не позволяла себе даже Инквизиция. Детей до семи лет вообще запрещали предавать смертной казни, в чем бы их ни обвиняли.

– Дети вырастают.

От звуков незнакомого голоса внутри все похолодело. Ведьмак вздрогнул. Там, в толпе, был кто-то еще. Кто-то посторонний, чья воля исподтишка управляла толпой. Кто-то, кому нужна была смерть этого ребенка. Но взгляд, метнувшись по лицам, не встретил ни одного постороннего, и от этого-то и стало страшно. Тот, кто позволил ведьмаку услышать свой голос, человеком не был.

Он попятился.

– Отдавай бесово отродье! – загомонили люди. – Ишь, чего удумали! Мы-то думали, он того, а он – этого…

– Люди, остановитесь, – сделал он последнюю попытку. – Этого ребенка уже хотели убить. Вы собираетесь сами отдать его убийце?

– Не твово ума дело! – голос был знакомым, принадлежавшим кому-то из соседей, но вот мысли он высказывал чужие. – Отойди и не мешайся! Целее будешь!

– Нет, – пальцы левой руки взялись за дверную ручку, пальцы правой сжались в кулак, словно уже ощущали привычную рукоять меча. – Вы сами поставили меня надзирать за нечистью, оберегать невинных. И я оберегаю.

– Кого? Бесово отродье? Откуда он вообще взялся?

– Не ваше дело. Но убить его я просто так не дам.

В крайнем случае, они шагнут в дом через его труп. Даже безоружный, ведьмак представлял собой грозного противника. Люди не могли этого не знать. И даже курица становится опасной, когда защищает цыпленка. А тут… Толпа попятилась перед его прямым взглядом.

– Делай, что хочешь, только пущай его тут не будет! – гаркнул кто-то.