|
Он перевел вопросительный взор на замкнутое, обычно ласковое, а в эту минуту суровое лицо своего воспитателя, и умоляющие глаза его вдруг наполнились слезами. - Никита Иваныч! Что стряслось? Это куда мы едем? Почему народ кричит? - Успокойтесь, успокойтесь, ваше высочество. Ничего страшного. Вы мужчина. Клики народные от ликования. Народ течет к Казанской церкви. И мы туда же поспешаем, дабы учинить присягу новой государыне, всеблагой матери вашей. - Новой государыне? А где же родитель мой? - закартавил наследник. - Что... что... с ним? - Он заплакал, стыдливо прикрывая лицо рукавом голубого, накинутого на плечи кафтана. Чувствительный Панин со всей нежностью обнял наследника, поцеловал его в непричесанную голову и, выхватив кружевной платок, стал бережно вытирать увлажненные слезами глаза и ланиты мальчика. - Бодритесь, ваше высочество. На вас верные войска и ваш верноподданный народ взирают. Процессия с Екатериной, выехав с Садовой, двигалась среди толпищ по Невской перспективе. Вдруг показались на рысях стройные эскадроны конногвардейского полка. С неистовыми криками "ура" они тоже присоединились к Екатерине. Окруженная со всех сторон гвардейскими полками процессия остановилась у Казанского собора <В то время церковь Рождества богородицы. - В. Ш.>. Загудел-залился малиновый трезвон колоколов. После краткого в соборе молебна с многолетием "самодержице Екатерине II и наследнику цесаревичу Павлу Петровичу" императрица вступила в Зимний дворец. Было около десяти часов утра. Глава XV ПЕРЕПОЛОХ. ЕКАТЕРИНА ОСЕДЛАЛА КОНЯ И РОССИЮ. КРОНШТАДТ ЗАРЯДИЛ ПУШКИ КАРТЕЧЬЮ 1 А в одиннадцать часов кончался обычный высочайший развод голштинским войскам. При появлении Елизаветы Романовны голштинские знамена склонились, как перед императрицей. Петр просиял, поздравил войска с чаркой водки. После развода были поданы кареты, коляски, линейки. Царь пригласил гостей ехать в Петергоф, чтоб накануне петрова дня присутствовать при большом обеде в Монплезире у ее величества императрицы, а вечером принести государю поздравление с наступающим днем ангела и быть за ужинным столом. В парадной открытой коляске Петр поместился вместе с Елизаветой Воронцовой, прусским министром Гольцем и тремя молодыми дамами. Елизавета Воронцова со звездой на красной муаровой через плечо ленте - орден св. Екатерины. Все сопровождающие Петра вельможи и сам Петр ехали запросто, без особых регалий, Елизавета же напялила на себя ленту с единственной целью унизить соперницу свою - императрицу. Коляску государя конвоировал блестящий отряд гусаров. Экипажи один за другим катили по дороге, гладкой и влажной от недавно пробрызнувшего дождика. Прусский министр Гольц был сегодня не в духе. Да и вообще вся эта большая канитель при дворе маленького императора не предвещала ничего хорошего ни карьере Гольца, ни его родине. - Вы знаете, господин министр, - начал Петр. - К чему может присниться жареная курица. Я видел сегодня сон. - Курица не знаю, - ответил Гольц, сидевший против государя, - а жареный, поющий ку-ку-ре-ку петух всегда снится к отменной выпивке, ваше величество. Дамы рассмеялись. Царь сказал: - Вы правы, господин министр. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Мои пиротехники устроят нам блистательный фейерверк. Я приказал отпустить сто двадцать пудов пороха. Ночью катанье на иллюминированных шлюпках. Я прикажу подать в Петергоф весь флот. - Он стал гримасничать, кривляться, царственной рукой благосклонно коснулся коленки графини Брюс и сказал: - На вас, графиня, ораниенбаумский воздух действует великолепно: ваши щечки стали алеть, и, когда вы улыбаетесь, на них появляются восхитительные ямочки. |
