|
Пока лишь отдаленные вспышки озаряли мужицкое небо. Глава VIII ПУТЬ ДОРОГА. КУПЕЧЕСКИЙ СУНДУК 1 Вот уже больше трех лет прошло, как Пугачев вернулся из Польши на родину. Он продолжал нести войсковые тяготы и обрабатывать с семейством землю. Однако наскучило казаку перебиваться с хлеба на воду. Плечи у него широкие, силищи хоть отбавляй, а семья - мать с женой да детишки малые - иным часом и впроголодь живет. А вот два его шабра-соседа в богатеях ходят да пятеро казаков возле церкви просторные хаты понастроили себе - есаул, сотник да три хорунжих. Пугачеву же нет ни в чем удачи, а ведь его из десятка не выкинешь - лихой казак. Загрустил Пугачев. И снова захотелось ему счастья поискать. "Да душа из меня вон, кишки на луговину... Найду!" Потянуло его пошататься по Руси, повыведать, повынюхать, чем простой народ дышит, и "смыслит ли народ свое счастье за хвост ловить". Вскоре подвернулся удобный случай. Как-то Софья сказала ему: - Не пролежи бока. Чего ты валяешься, как лежень? Пугачев лениво осмотрел крупную, широкую в бедрах, фигуру жены, сказал: - Я лежу, а мысли мои гуляют. Чего-то скучно мне. - Холстов у нас нема, обносились. И дегтю нетути. Сгонял бы в Царицын. Может, там есть. И вот два молодых дружка, Пугачев да Ванька Семибратов, выправив у станичного атамана отпускные бумаги, прикатили на своих кобылках в Царицын. Выпили в царевом кабаке по чарочке, гороховым киселем с конопляным маслом закусили и стали бродить по базару. Но бабы такую цену ломят за холсты, что ахнешь. Пошли они на конную. Там в шалаше дед с внуком сидят. В двух бочках и в трех баклагах - деготь. Белоголовый мальчонка с загорелой, замазанной дегтем мордочкой приветливо заулыбался казакам, стал зазывать их по-торговому: - А вот черного медку, господа казаки!.. Казаки подсели к шалашу, достали кисеты, закурили. Разговорились с дедом. Дед плешастый, сивобородый, посконная, до колен, рубаха запачкана дегтем, маслом. В тени, в холодке - жбан квасу. - Мы, ведаешь, дальние, кормилец... Со всей худобой здеся-ка. Вон в мешке шубенки да рухлядишка всякая. Мы с-под Кунгура города - поди, слыхал? В Богородском селе живем, кой-какую торговлишку веду я... Вот, вот... Да стар становлюсь, время бросать все, о душе пекчись... Ох, грехи, грехи... - А сюда-то как попал ты, дедушка?.. Далече ведь... - спросил Пугачев. - Водичкой, водичкой, кормилец. Сначала лошадьми товар в Осу подвезли, на Каму на реку. А оттоль, благословясь, на большой лодке по Каме да по Волге-матке, все вниз да вниз... Так на водяных крыльях, ведаешь, и донес господь. Казаки узнали, что старик живет в густых кунгурских лесах, у него и пасека большая имеется, пчела любит его, пчела у него, слава богу, медиста, не как у других прочих. Выведав, что деготь в той стороне, почитай, дарма можно купить, Пугачев размечтался. Эх, если б деньги, много денег! Он с Семибратовым удалился бы на Каму, привез бы сколько можно товаров и с большим барышом распродал бы их на Дону. Вот и новый, светлый курень закрасовался бы у Пугачева, и Софьюшка с семейством были бы одеты-обуты, и два коня стояли бы у него, и сабля была бы черкесская, в серебре с золотой насечкой. - Я бы, пожалуй, тронулся на Каму за товарами, да денег черт ма... - уныло сказал Пугачев, глядя в очи деда. - В деньгах вся суть, - прокряхтел старик, - без денег везде худенек. |
