— Брак моих родителей распался, когда мне было пятнадцать. Я вроде бы что-то почувствовала… самую чуточку. Когда супруги знают, а дети нет. По-моему, когда отношения надежны, люди прямолинейны друг с другом. Они знают, что это безопасно, что они не ступают по тонкому льду. Но Питер говорит, что они всегда были такими. Как-то он мне сказал, что ни разу не слышал, чтобы они ссорились. Всегда этот же фасад. Видимость. Возможно, я просто довольно поздно соприкоснулась с тем, что было изначально.

— Вы никогда не болтали с миссис Филдинг?

— Ничего кроме. — Она сделала гримаску. — Глубиной в полдюйма.

— Ваше нежелание оставаться с ним наедине…

— Самую чуточку.

— Вы уже доказали, что вы телепатка. (Она улыбнулась крепко сжатыми губами.) Эти нехорошие вибрации были сексуальными?

— Просто что-то подавляется. Что-то…

— Договаривайте, каким бы нелепым вам это ни казалось.

— Что-то, что он мог внезапно мне сказать. Как будто он вот-вот сломается. Не то чтобы это могло случиться. Ну, не могу объяснить.

— Что в глубине он несчастен?

— Даже не это. Просто за фасадом что-то совсем другое. Ерунда, но я не сочиняю задним числом. — Она пожала плечами. — Когда все это произошло, что-то словно бы встало на место. Шок был слабее, чем следовало бы.

— Вы думаете, это ваше «что-то» был совсем не тот человек, которого знали все? — Она ответила кивком, опять медленным и неохотным. — Лучше или хуже?

— Более честный?

— Вы не слышали, чтобы он упоминал о намерении изменить свою политическую позицию? На более левую?

— Категорически нет.

— И он, казалось, одобрял вас в роли его невестки?

Она как будто слегка смутилась.

— Я пока не собираюсь замуж. У нас были другие отношения.

— Которые они понимали?

— Они знали, что мы спим вместе. Когда мы приезжали туда, мне не отводили комнату для гостей, ну и прочий вздор.

— Но вы ему нравились в каком-то смысле, который не нравился вам? Или это упрощение?

Внезапно она поглядела на него как-то странно: будто молниеносно его оценивая. Потом отвела глаза.

— Не могли бы мы посидеть немного? Под деревом? — Она продолжала, прежде чем он успел ответить. — Я кое-что скрыла от вас. Есть что-то, что мне следовало бы сказать вам раньше. Полиции. Мало что значащее, но, возможно, оно слегка прояснит то, что я пытаюсь сказать.

И снова эта молниеносность — легкая улыбка, которая остановила его прежде, чем он успел заговорить.

— Пожалуйста. Только сначала сядем.

Она села, поджав ноги, как ребенок. Он достал пачку сигарет из кармана блейзера, но она покачала головой, и он спрятал пачку. Он сел, а потом лег напротив нее, опираясь на локоть. Истомленная трава. Полное безветрие. Только белое платье с узенькими голубыми полосками, очень простое, изгиб ее плечей над грудями, кожа, довольно светлая с легкой смуглостью. И эти глаза, линия ее черных волос. Она сорвала сухую травинку и теребила ее на коленях.

— Этот последний наш ужин. — Она улыбнулась. — Тайная вечеря? Я все-таки провела с ним наедине несколько минут, прежде чем пришел Питер. Он был на каком-то митинге Л.Ш.Э. и чуть опоздал. Мистер Филдинг никогда не опаздывал. Вот так. Он спросил меня, чем я занималась в ту неделю. Мы переиздаем некоторые второстепенные поздневикторианские романы — ну, знаете, с привкусом извращений, иллюстрированные. Просто получение процентов с моды — и я объяснила, что читаю их. — Она попыталась расщепить травинку. — Только и всего.