— Все готово?

— Тогда мы можем трогаться? — спросила Анжела.

Диллон посмотрел на часы.

— Нет еще. Я сказал, что мы выезжаем в восемь. Мы не должны оказаться там слишком рано. Есть время выпить еще чашку чаю.

Они пошли в дом, и Анжела поставила чайник на плиту. Диллон закурил сигарету и прислонился к раковине, наблюдая за ней.

— Разве у вас совсем нет нервов? — спросила она. — Я так слышу, как бьется мое сердце.

— Иди посмотри, Син, — позвал Фахи. Диллон вошел в комнату. Телевизор был включен, и утренняя передача была посвящена снегу, выпавшему в Лондоне за ночь. Деревья на городских площадях, статуи, памятники — все было покрыто толстым слоем снега. Даже тротуары.

— Нехорошо, — произнес Фахи.

— Перестань беспокоиться. Сами дороги чистые, — сказал Диллон. Вошла Анжела с подносом в руках. — Хорошая чашка чаю, Данни, с большой порцией сахара, чтобы набраться сил, и мы двигаемся, — сказал Диллон.

В квартире на площади Лоундес Броснан варил яйца и поджаривал хлеб в тостере. Зазвонил телефон. Он слышал, как Мэри ответила на звонок. Через некоторое время она вошла на кухню и сказала:

— Звонит Харри, он хочет поговорить с вами.

Броснан взял трубку:

— Как дела?

— Все в порядке, старина. Просто хотел убедиться, что ты скоро выходишь.

— Как мы поступим?

— Нам придется импровизировать, но, думаю, игра должна быть жесткой.

— Согласен, — сказал Броснан.

— Полагаю, это не доставит Мэри удовольствия?

— Боюсь, ты прав.

— Тогда она не должна участвовать в этом деле. Оставь все мне. До встречи.

Броснан положил трубку и вернулся на кухню, где Мэри уже поставила на стол яйца и поджаренные ломтики хлеба и разливала в чашки чай.

— Что он сказал? — спросила она.

— Ничего особенного. Он просто советовался, как лучше подойти к этому делу.

— Полагаю, вы решили, что лучше всего огреть Харвея по голове толстой палкой?

— Примерно что-то в этом роде.

— А почему бы не начать пытать его, раздробить пальцы, например, а, Мартин?

— Действительно, почему бы и нет? — Он взял ломтик хлеба. — Если потребуется…

Несмотря на раннее утро, из-за плохой погоды движение по Хоршамской дороге в направлении Доркинга и Лондона было медленнее, чем обычно. Анжела и Диллон ехали впереди в «моррисе», Фахи следовал прямо за ними в «форде». Девушка была явно не в своей тарелке. Суставы ее пальцев побелели, так крепко она вцепилась в руль. Но машину она вела прекрасно. Проехали Эпсом, потом Кингстон, пересекли Темзу по мосту Путни. Было уже пятнадцать минут десятого, когда они въехали на Бейсуотер-Роуд, направляясь к гостинице.

— Вот универсам, — показал Диллон. — Въезд на стоянку с той стороны.

Анжела свернула и начала осторожно пробираться по площадке, которая была забита машинами.

— Вон, в самом конце как раз есть место, — показал ей Диллон.

Там стоял громадный трейлер, накрытый чехлом, на котором лежал слой снега. Она поставила фургон рядом с трейлером, а Фахи пристроился поблизости. Диллон выскочил, натянул на голову шлем, обошел фургон и открыл дверцы. Он выкинул сверху доску, забрался в машину и осторожно с помощью Анжелы спустил на землю мотоцикл. Когда он перекинул ногу через сиденье, девушка засунула доску обратно в фургон и закрыла дверцы. Диллон включил зажигание, двигатель завелся с полоборота.