Ариэлла жалобно всхлипнула и замолчала. Оливия бессильно рычала, наполняя каземат страшными звуками, казалось вырывающимися не из уст ангелицы, а из пасти дикого хищника, мечтающего добраться до своих мучителей.

    -  Да ладно тебе скорбеть раньше времени-то, Лив, - умиротворяюще протянул певец, - нашу Селестину так запросто к ногтю не прижмешь!

    -  Чтоб ты облез, Нат! - взбешенно пожелала валькирия. - Тебе голова для украшения дана или для того, чтобы изредка ею думать? Разве до тебя еще не дошло, что Селестина каким-то образом утратила Божью защиту и именно поэтому попала в лапы к стригоям? А если учесть ее упоминание о любви и какие-то намеки на вервольфа, то получается - все плохо, а мы сейчас находимся, сам видишь где…

    -  И где? - не понял ангел.

    -  В заднице! - вдруг откровенно брякнула всегда сдержанная в выражениях и благонравно воспитанная Ариэлла.

    -  Аллилуйя! - шокировано подтвердил Натаниэль, ошарашенный внезапно прорезавшейся грубостью своей всегда смирной подруги.

    -  Воистину! - мстительно хмыкнула валькирия и, возведя глаза к каменному потолку темницы, риторически вопросила: - На кого же ты покинул нас, Господи?

    Он всех простил, давно и скопом,

    Рай переполнен, ада - нет,

    Он был, похоже, остолопом,

    Он не предвидел наших бед, -

    иронично пропел Натаниэль, еще находящий в себе мужество высмеивать то нелегкое положение, в котором оказался он сам и две его подружки.

    -  Он не простил, он нас покинул. И все равно, это еще не повод для богохульства! - устало вздохнула валькирия. - А хотя, - она уныло помотала мерзкими, слипшимися в сосульки патлами, некогда называвшимися ее белокурыми косами, - какая сейчас разница, наша песенка спета…

    Скорее всего, ее замечание действительно находилось недалеко от истины и вполне точно обрисовывало создавшуюся ситуацию. Каземат этого подвала, расположенного под палаццо Фарнезина, представлял собой глухой каменный мешок размером четыре на четыре метра с осклизлыми, сочащимися влагой стенами. Настоящий склеп, имеющий всего лишь один выход - массивную многослойную дверь, запертую на десяток прочных замков. А три остальные стены занимали фигуры трех узников, безжалостно распятых на поверхности холодных гранитных глыб, прикованных к ним стальными цепями и к тому же для надежности еще и прибитые огромными железными гвоздями, пропущенными через их ступни и ладони. Бессмертные ангелы ежеминутно терпели чудовищную в своей бесконечности боль, не имея возможности прекратить эту изуверскую, придуманную специально для них пытку, но и не обладая способностью просто умереть. И оные муки длились уже почти три года. Оставалось лишь позавидовать их силе воли и выдержке духа, не позволившим Натаниэлю, Оливии и Ариэлле банально сойти с ума. И хоть, по меткому выражению несгибаемой валькирии, их песенка и была спета, Нат еще сохранил толику своего прежнего бесшабашного задора, дни и ночи напролет горланя развеселые частушки и доводя тем самым охраняющих их стригоев до состояния белого каления.

    -  Вот еще! - Ангел протестующе всплеснул невообразимо грязным крылом. - Я не собираюсь сдаваться. К тому же я сегодня в голосе, - он кашлянул, прочищая горло, и громогласно взревел новый куплет, да так, что у его подруг аж в ушах зазвенело:

    Придет от Бога вдохновенье,

    Хотя не всем оно дано,

    Издалека глядишь - варенье,

    А ближе подойдешь - г…

    Ариэлла проказливо хихикнула, отдавая должное блестящему юмору своего возлюбленного.