Изменить размер шрифта - +
- Я имею в виду, если я смогу вам помочь, я бы хотел, чтобы  вы
пришли ко мне.
     Даже когда он произносил эти слова, он знал, что это ложь.  Она  была
молода, свежа и красива. Все эти тюремные дряни накинутся  на  нее  словно
звери. Здесь даже не было спасительной камеры, в  которую  он  мог  бы  ее
определить. Почти каждая камера  контролировалась  коблом.  До  начальника
Брэнингена доходили слухи об изнасилованиях в душах, в туалетах и просто в
коридорах. Но это были только слухи,  потому  что  жертвы  всегда  хранили
молчание или умирали.
     Начальник Брэнинген мягко сказал:
     - При хорошем поведении ваш срок, может  быть,  сократят  до  12  лет
или...
     - Нет! - это был крик такого отчаяния  и  безнадежности,  что  Трейси
почувствовала, как стены офиса валятся на нее.  Она  стояла,  пронзительно
крича. Охранник влетел и схватил ее за руки.
     - Полегче, - скомандовал начальник Брэнинген.
     Он сидел, беспомощно глядел, как Трейси уводят прочь. Она  опять  шла
коридорами мимо камер,  переполненных  заключенными  всех  сортов:  белые,
черные, коричневые, желтые. Они смотрели на  идущую  Трейси  и  звали  ее,
говоря с различными акцентами:
     - Ночная рыбка.
     - Французская жена.
     - Свежая крошка.
     - Свежее мясо.
     Пока Трейси не достигла своей камеры, она не  осознавала,  что  такое
подразумевали женщины, крича: "Свежее мясо!"



    6



     В блоке С размещалось 60  женщин  по  4  в  камере.  Трейси  вели  по
длинному вонючему коридору, и из-за решеток на нее смотрело множество лиц.
Они выражали целую гамму чувств: от безразличия до злобы. Она как будто бы
шла по какой-то странной подводной стране, совершенно одинокая в  медленно
разворачивающемся сне.  Горло  у  нее  болело  после  того  дикого  крика,
вырвавшегося из пойманного в ловушку  тела.  Вызов  в  кабинет  начальника
тюрьмы был ее последней слабой надеждой. Теперь не было ничего. Ничего, за
исключением дикой перспективы сидеть в клетке этого чистилища ближайшие 15
лет.
     Надзирательница открыла дверь камеры: - Внутрь!
     Трейси вошла и огляделась. В камере  находились  три  женщины,  молча
смотревшие на нее.
     - Иди! - приказала надзирательница.
     Трейси заколебалась, потом вошла в камеру. Она услышала,  как  позади
нее захлопнулась дверь.
     Она была дома. Тесная камера едва  вмещала  четыре  койки,  маленький
стол с треснутым зеркалом на нем, четыре маленькие табуретки и  в  дальнем
углу туалет без сидения.
     Ее товарки по камере уставились  на  нее.  Первой  нарушила  молчание
женщина-пуэрториканка:
     - Поглядите, мы получили новую сокамерницу.
     Голос ее был грудной и низкий. Ее можно  было  бы  назвать  красивой,
если бы не синеватый шрам от удара ножом, идущий от виска  до  горла.
Быстрый переход