Кризи направился в носовую часть самолета.

– Пойду скажу летчикам, чтобы начали готовиться к вылету.

Полицейский последовал за ним. Около двери в кабину пилотов он коснулся плеча Кризи. Тот обернулся.

– Как вы об этом узнали?

– Узнал о чем?

– О том, что комиссар Ндлову первой из моих задач назвал обеспечение полной безопасности миссис Мэннерз?

– Ну это было совсем нетрудно. Ндлову совсем не нужно, чтобы еще одну американку подстрелили в его стране. – Он сделал жест в сторону салона. – Особенно такую, как эту. – Он снова повернулся к двери кабины пилотов, открыл ее и сказал: – Давайте, ребятки, поднимем мамашу в воздух.

– Когда вы с Кризи отправляетесь в буш? – спросила она Макси.

– Завтра на рассвете.

– И когда вы окажетесь в том месте?

– Зависит от обстоятельств.

– От каких именно?

– В частности, от того, с какой скоростью мы будем продвигаться.

– Черт возьми! Вы что, не знаете, с какой скоростью будете идти?

– Нет. На дорогу у нас может уйти два или три дня.

– Почему?

Макси вздохнул и попытался объяснить.

– Мы будем искать следы. Многое поэтому зависит от состояния земли, насколько она влажная, с какой стороны дул и дует ветер…

Она подалась вперед и натянуто сказала:

– Не морочьте мне голову! Я прочла все полицейские отчеты. Их следопыты работали там несколько дней, но ничего не нашли.

– Миссис Мэннерз, мы не собираемся искать следы, оставленные несколько недель тому назад. Мы будем искать свежие следы.

– Зачем?

– Затем, что там, где была убита ваша дочь, могли быть другие люди, которые теперь вернулись в эти места.

Глория наклонилась в кресле еще больше и тем же натянутым тоном сказала:

– Я хочу, чтобы вы кое-что себе уяснили. Мне совершенно не надо, чтобы за мои деньги вы гонялись за этими проклятыми браконьерами. Вы работаете на меня, а не на департамент правительства Зимбабве, занимающийся охраной природы!

В этот момент она увидела, что на нее в упор смотрят два холодных как льдинки глаза. Голос Макси был таким же холодным, но Кризи услышал его даже из дальнего отсека самолета. Макси говорил:

– Зарубите себе на носу, леди, что я на вас не работаю. За ваш счет я лишь добрался сюда. Вы мне оплатили гостиницу и питание. Но если вы внимательно просмотрите счета, то увидите, что в гостинице вы ни разу не платили за то, что я пил. Я вам сейчас объясню почему. Много лет назад года два я был охотником, работал с людьми, которые приезжали сюда на сафари. В их числе было немало американских клиентов, большинство которых составляли избалованные богатые идиоты. Так вот, когда охотники-профессионалы встречались потом время от времени в Булавайо и расспрашивали друг друга о том, как прошло путешествие, у нас была одна ключевая фраза. Мы говорили либо: «Я пил их виски», либо: «Я пил свое виски». Этим мы хотели сказать, что либо клиенты были дружелюбны и с ними было приятно иметь дело, либо это были просто взбалмошные кретины. И я хочу сказать вам, леди, что в этом путешествии я пил свое виски. Не буду грешить против истины и врать, что вы мне нравитесь, хоть горе ваше я вполне разделяю. И я хочу, чтобы вы знали: если я наткнусь на свежие следы браконьеров, охотящихся на носорогов, я пойду по этим следам. Дело обстоит именно так, а не иначе, и если вам это не по вкусу, как только мы прилетим к водопаду Виктория, ноги моей больше в этом самолете не будет – мне хватает работы в Брюсселе.