А потом она увидела следы.

Движимая любопытством, она приложила свои ступни к мелким углублениям в земле. Здесь были отпечатки пальцев, там бороздки, которые могли бы оставить костяшки пальцев, на которые опирались. Отпечатки не могли быть оставлены недавно. Грязь спеклась до каменной твёрдости, и её собственный вес не оставил никаких отметин.

Отпечатки следов выстроились прямой, как стрела, линией через соляную котловину, и вели к чистому горизонту. Она прошла по ним один или два шага. Но соль была твёрдой, колкой и очень горячей, и когда она дробилась под её ступнями и кистями на мелкие кусочки и осколки, то ужасно сильно кололась.

Следы не поворачивали обратно. Кто бы их ни сделал, он не вернулся. Возможно, ходок намеревался добраться до самого океана, пройдя через всю Северную Америку: в конце концов, сейчас для этого не было никаких препятствий.

Она знала, что не могла следовать за ним — не идти же в самое сердце этого погибшего моря.

И не было бы никакой разницы, даже если бы она решилась на это. Это была Новая Пангея. Всюду, куда бы она ни пошла, она нашла бы ту же самую тёмно-красную землю и ту же обжигающую жару.

Она оставалась на пустынном, тихом пляже до конца дня. Когда перегревшееся солнце клонилось к закату, оно стало огромным, очертания его диска дрожали. Его резкий свет сделал соляную равнину бледно-розовой.

Это было последнее долгое путешествие из всех, которые когда-либо предпринимал кто-либо из её древней странствующей династии. Но путешествие было закончено. Этот выжженный мёртвый пляж был самой дальней точкой в пути. Дети человечества завершили свои исследования.

Пока свет угасал, она развернулась и побрела вверх по склону. Она не оглядывалась назад.

Спустя многие годы после смерти Последней Земля будет вращаться всё медленнее, её вальс с постепенно удаляющейся Луной постепенно подойдёт к концу.

А солнце пылало ещё ярче, следуя собственной водородной логике.

Солнце было печью, горевшей за счёт слияния ядер водорода. Но ядро солнца постепенно забивалось гелиевой золой, и слои оболочки проваливались внутрь: Солнце сжималось. Из-за этого коллапса Солнце становилось ещё горячее. Не слишком быстро — лишь примерно на 1 процент каждые сто миллионов лет — но этот процесс неуклонно продолжался.

На протяжении большей части истории Земли жизни удавалось ограждать себя от этого устойчиво продолжающегося нагрева. Живая планета использовала свою «кровеносную систему» — реки, океаны, атмосферу и циклические колебания, а также взаимодействия триллионов организмов — чтобы избавляться от отходов и восстанавливать запасы питательных веществ там, где они были необходимы. Температурой управлял углекислый газ — жизненно важный парниковый газ и сырьё для фотосинтеза растений. Сложилась петля обратной связи. Чем жарче становилось, тем больше углекислого газа поглощалось выветриваемыми породами — ослабляя парниковый эффект — и тем самым температура естественным образом снижалась. Это был термостат, который сохранял температуру Земли устойчивой на протяжении целых эпох.

Но чем горячее становилось солнце, тем больше углекислого газа оказывалось связанным в горных породах, и тем меньше его было доступно для растений.

В итоге через пятьдесят миллионов лет после времени жизни Последней сам фотосинтез уже не мог продолжаться. Растения оскудели: травы, цветы, деревья и папоротники исчезли полностью. И существа, которые жили за счёт них, также погибли. Большие королевства жизни рухнули. Был последний грызун, затем последнее млекопитающее, последняя рептилия. А после того, как исчезли высшие растения, следом за ними ушли грибы, слизевики, жгутиковые и водоросли.