Наконец, под пылающим солнцем смогли выживать лишь жаростойкие бактерии. Многие из них происходили с незначительными модификациями от самых ранних форм жизни, от простых потребителей метана, которые жили до того, как в атмосфере появился ядовитый кислород. Для них это было похоже на добрые старые времена до наступления эры фотосинтеза: засушливые равнины последнего суперконтинента были расцвечены мазками крикливо, вызывающе ярких красок — пурпурными и малиновыми, словно знамёна, лежащие поверх разрушенных эрозией камней.

Но жара неуклонно усиливалась. Вода испарялась, пока целые океаны не оказались в атмосфере. В конце концов, некоторые из больших облаков достигли стратосферы — верхнего слоя атмосферы. Здесь, бомбардируемые ультрафиолетовыми лучами Солнца, молекулы воды расщеплялись на водород и кислород. Водород терялся в космосе — а вместе с ним и вода, которая могла бы вновь образоваться из него. Казалось, будто кто-то открыл клапан. Вода Земли быстро утекала в космос.

Когда вода ушла, стало жарче настолько, что углекислый газ был выжжен из горных пород. Под слоем воздуха, плотным, словно океан, высохшее морское дно стало таким горячим, что на нём мог плавиться свинец. Гибли даже термофильные организмы. Это было самое последнее событие вымирания.

Но на скалистом грунте, горячем, словно печной под, бактерии оставили высохшие споры. В этих упрочнённых оболочках, фактически неразрушимых, бактерии выживали в неактивном состоянии многие годы.

Всё ещё продолжались конвульсии, когда время от времени на выжженную землю падали астероиды и кометы — Чиксулубы, которых уже никто не замечал. Конечно же, теперь не осталось никого из тех, кого можно было убить. Но, когда земля прогибалась и рикошетила, в космос выбрасывалось огромное количество горных пород.

Часть этого материала, выброшенная с краёв каждой зоны столкновения, не подверглась удару, и потому оказалась в космосе, будучи нестерильной. Именно так споры бактерий покинули Землю.

Они дрейфовали прочь от Земли и, разгоняемые нежным, но постоянным давлением солнечного света, образовали обширное рыхлое облако вокруг Солнца. Заключённые в свои споры, бактерии были почти бессмертными. И они были выносливыми межпланетными путешественниками. Бактерии покрыли свои нити ДНК маленькими белками, которые отвердели, образуя спиральные формы, и отражали химические атаки. Когда спора прорастала, она могла мобилизовать специализированные ферменты, чтобы восстановить любое повреждение ДНК. Можно было восстановить даже некоторые радиационные повреждения.

Солнце продолжило бесконечно кружиться вокруг ядра Галактики — планеты, кометы, облака спор и всё остальное.

Наконец, Солнце заплыло в плотное молекулярное облако. Это было место, где рождались звёзды. Здесь в небесах было тесно: ослепительно вспыхивающие молодые звёзды толкались большим роем. Неистово горячее Солнце со своими разрушенными планетами напоминало озлобленную старуху, ворвавшуюся в детскую.

Но одна из витавших в космосе спор Солнца совершенно случайно столкнулась с зерном межзвёздной пыли, богатым органическими молекулами и водяным льдом.

Фрагмент облака, бомбардируемый излучением соседних сверхновых, разрушился. Родилось новое солнце, новая планетная система — сформированные из газа гиганты и твёрдые каменистые миры. Кометы падали на поверхность новых каменистых планет — так же, как их удары некогда вспоили Землю.

И в некоторых из этих комет содержались бактерии с Земли. Всего лишь несколько. Но ведь и требовалось всего лишь несколько.

Солнце продолжало стареть. Оно вздулось до чудовищных размеров, пылая красным огнём.