|
Все сели в лодку хмурые. Однако, подъезжая к Мемфису, Патрокл расправил морщины на лбу и велел запеть песню, под которую особенно легко шагалось и особенно бойко ударяли о воду весла. Это была песня про дочь жреца, которая так любила военных, что клала в свою постель куклу, а сама проводила все ночи с часовыми в караульной. Под вечер к усадьбе Сарры причалила другая лодка, из которой вышел на берег главный управляющий поместьями Рамсеса. Царевич и этого вельможу принял в воротах сада - может быть, из строгости, а может быть, не желая, чтоб тот заходил в дом к наложнице-еврейке. - Я хотел, - заявил наследник, - повидать тебя и сказать, что среди моих крестьян ходят какие-то нелепые россказни о снижении податей или о чем-то в этом роде... Надо, чтобы крестьяне знали, что я их от податей не избавлю. Если же кто-нибудь, несмотря на предупреждение, не перестанет болтать об этом, - будет наказан палками. - Может быть, лучше брать с них штраф... дебен или драхму, как прикажешь? - вставил главный управляющий. - Может быть. Пусть платят штраф, - ответил царевич после минутного раздумья. - А не наказать ли самых строптивых палками, чтобы лучше помнили милостивый приказ? - Можно. Пусть строптивых накажут палками. - Осмелюсь доложить, - проговорил шепотом, не разгибая спины, управляющий, - что одно время крестьяне, подстрекаемые каким-то неизвестным, действительно говорили о снятии налогов. Но вот уже несколько дней, как эти разговоры вдруг прекратились. - Ну, в таком случае можно и не наказывать, - решил Рамсес. - Разве для острастки на будущее? - предложил управляющий. - А не жаль вам палок? - Этого добра у нас всегда хватит. - Во всяком случае, умеренно, - предупредил его царевич. - Я не хочу, чтобы до фараона дошло, что я без нужды истязаю крестьян. За крамольные разговоры нужно бить и взимать штрафы, но если нет причин, можно показать себя великодушным. - Понимаю, - ответил управляющий, глядя в глаза царевичу, - пусть кричат, сколько вздумается, только бы не болтали втихомолку чего не следует. Эти разговоры с Патроклом и управляющим облетели весь Египет. После отъезда управляющего Рамсес зевнул и окинув все кругом скучающим взглядом, мысленно сказал себе: "Я сделал, что мог. А теперь, если только выдержу, ничего больше не буду делать..." В этот момент со стороны служб до него донесся тихий стон и частые удары. Рамсес обернулся и увидел, что надсмотрщик Езекиил, сын Рувима, колотит дубинкой работника, приговаривая: - Тише!.. Не кричи!.. Подлая скотина!.. Работник зажимал рукою рот, чтобы заглушить свои вопли. Рамсес бросился было, словно пантера, к службам, но одумался. |
