– Но он все же работает.      

        – Ну да, вроде того. Легкий, двадцать пятого калибра. Киллеры‑профессионалы – а их у нас тут не так уж много, как вы догадываетесь, – любят оружие мелкого калибра, потому что к нему легко пристроить самодельный глушитель, а работу свою оно выполняет исправно. Но это, разумеется, не относится к такой халтуре, как эта. Слишком ненадежен. Плохо слушается, предохранитель и ударную часть то и дело заедает, точно стреляет только с очень близкого расстояния. И ко всему прочему, не так уж эффективен. Питбуля средних размеров или громилу выпущенная из него пуля не остановит – разве что вам повезет с первого же выстрела попасть в самое сердце или какое‑нибудь другое жизненно важное место. – Полицейский ухмыльнулся. – Или же надо стрелять с близкого, совсем близкого расстояния – например, обнимая человека в постели. Но если вы хотите кого‑то убить, то орудовать этой штукой в такой близи от него небезопасно.      

        Я кивнул, и следователь вновь уселся на свое место.      

        – Век живи, век учись.      

        Я еще раз внимательно рассмотрел пистолет, словно он действительно мог сообщить мне что‑то.      

        – Но при всем при том, – заключил следователь, – этот дрянной пистолетик вроде как сделал свое дело.      

44

Перед выбором

Хоуп поняла, что допустила какую‑то ошибку, и лихорадочно соображала, какую именно. Большим пальцем она сместила предохранитель до отказа вниз, чтобы убедиться, что он не мешает стрельбе, и загнала левой рукой патрон в патронник. Сделать это надо было, естественно, до того, как она вошла в дом. Крышка пистолета отошла назад, курок был взведен. У нее мелькнула жуткая мысль, что ни Салли, ни она сама не удосужились проверить, заряжен ли пистолет.

Какую‑то секунду она колебалась – то ли продолжать, то ли броситься наутек.

Отец О’Коннела, который начал уже поднимать руки вверх, вдруг издал дикий вопль и кинулся к Хоуп.

Она подняла пистолет во второй раз и нажала на курок как раз в тот момент, когда О’Коннел налетел на нее.

Пистолет подпрыгнул у нее в руках, она услышала щелчок и звук удара, а затем стала падать назад, с грохотом опрокинув кухонный стол. Стоявшие на нем пустые бутылки разлетелись во все стороны, ударяясь о стены и шкафы. Она повалилась на пол, ловя ртом воздух. О’Коннел‑старший, издавая страшные утробные звуки, навалился на нее, нанося удары и стремясь содрать с нее шлем‑маску, чтобы добраться до горла.

Хоуп не знала, попала ли в него первая пуля. Она отчаянно пыталась направить на него пистолет и выстрелить еще раз, но рука О’Коннела зажала ее руку, как в тисках, и отводила дуло пистолета в сторону.

Она изо всей силы ударила его коленом в пах, и он охнул от боли, но не отпустил ее. Мужчина был сильнее, – это она почувствовала сразу; он старался выгнуть ее руку так, чтобы дуло было направлено в ее грудь вместо его. В то же время свободной рукой он продолжал нещадно молотить ее. И хотя он часто промахивался, после некоторых ударов у нее в глазах вспыхивали красные искры боли.

Она опять нанесла удар ногой, причем такой сильный, что они оба чуть откатились в сторону, усилив царивший в помещении беспорядок.