|
Нарастала яростная жарища, будто корабль спешил прямо в пекло, и юнга спросил соседа по койке: куда плывем? -- За живым шоколадом, -- тихо ответил тот... Матросы были бездомной сволочью... Из-за каждого куска дрались, ножами резались, еду воровали. Прошка впервые в жизни увидел моряцкую казнь: убийцу на сутки привязали (лицо в лицо!) к трупу, потом, обняв свою жертву, он с криком полетел за борт -- только вода взбурлила, сделавшись красной: акулы! Заодно со всеми голодранцами Прошка тянул упругие шкоты, хрипел черным ртом: Еще не бывал я на Конго-реке, Дернем, парни! Дернули... Там жмет лихорадка людей в кулаке. Дернем, парни! Дернули... Ночью, подобрав паруса в рифы, вошли в большую реку, стали загружаться "живым шоколадом". Негров укладывали в твиндекс рядами, будто поленья в печку. Подняли паруса -- понеслись в океан. Мертвых негров никто не видел: их выкидывали за борт еще полуживыми, и теперь акулы приткнулись рылами к самой корме корабля, будто свиньи к сытной неиссякаемой кормушке. Но однажды пайлот (штурман) вызвал юнгу к себе, велев ему очистить мышеловки. Прошка загнал пойманных крыс в парусиновый мешок, через плечо пайлота глянул в карту: черта курса тянулась к Америке (это был "мидл-пассиж" -- знаменитый маршрут работорговли). Офицер треснул мальчишку кулаком по зубам: -- Не смей подглядывать в карты... вон! Прошка выкинул за борт тяжеленный мешок с визжащими от страха крысами. Вдалеке едва забрезжил неизвестный корабль. Матросов "кошками" и свистом разогнали по мачтовым реям -- ставить все, все, все паруса. Но вдруг заштилело. С громким хлопаньем "заполоскали" триселя. Со страшной высоты формарса Прошка видел, как поникли паруса и на догонявшем их фрегате. Но там из бортов проворно выставились большие черпаки весел. -- Уж не пираты ли? -- испугался Прошка. Рядом с ним, вцепившись в снасти, висел старый бывалый матрос с отрезанным в пьяной драке ухом... Он крикнул в ответ: -- Англичане! В этом-то и беда наша, щенок...[7] Прошка скатился по вантам. Ядро вдребезги разнесло релинги, чья-то жаркая кровь, ударив в лицо, ошпарила юнгу, будто в него плеснули кипятком. С губительным треском, разрушая фальшборты, фрегат короля навалился на судно. Морская пехота прыгала на палубу с саблями. Короткий окрик -- шеи капитана, пайлота и боцмана мигом обвили пеньковые "галстуки". Ужасный вопль резко оборвался, когда они повисли над бездной, вровень с бессильно хлопающими парусами... Мальчишка невольно взмолился: -- Святый Никола, сбереги меня, сиротинушку! Построив команду, англичане каждого третьего вешали без разговоров. Реи украсились гирляндами покойников. Прошка оказался вторым. Негров так и оставили в твиндеках, а матросов загнали в трюмы. Раз в день давали "потаж" -- варево из объедков победителей. Недели через две люки раздраили, и все разом ослепли: райский город празднично сверкал на берегу -- Гавана! Здесь англичане всех подряд перепороли плетьми, и Прошка вылетел прямо в этот блаженный пахучий кубинский рай. |
